2008/09/06 дети

2008/09/06 дети

Перья Бога

Туська – взрослая.

У неё клетчатая форменная юбка цветов клана МакКолемов, коричневый ранец, разрисованный грустными и, по-видимому, не очень трезвыми индейцами, суровая чёлка до бровей и жёлтые, затуманенные заботами глаза. Парень лет девяти за соседним столиком посматривает на неё с интересом.

Мы сидим в кафе и празднуем начало учебного года. Под сурдинку к нам примазался Васька, который пока далёк от школьных проблем, но всегда безошибочно чует, когда можно погулять на дармовщинку. Пока мы с Туськой обсуждаем её первосентябрьские впечатления, он болтает ногами, рисует танк соусом на столешнице и пытается высосать из тарелки салат с помощью соломки для сока.

— Нина Ивановна всем сказала, чтобы к следующему дню во все тетрадки и в учебники вклеили закладки. Только обязательно атласные.

— Какие?

— Атласные. Обязательно. Если не атласные, она их будет вырывать и выбрасывать. Мама, знаешь, - плакала даже. Потому что уже был вечер, а она не знала, где их взять, чтобы атласные… А ещё мы с ней до ночи буковки вырезали. Для трафарета. Чтобы потом по ним обводить и писать. А их же ровно всё равно не вырежешь, там зазубринки такие получились по краешку. И я обвела, и получилось, как будто буква дрожит.

— При виде Нины Ивановны?

— Ага.

— Ну, я её в принципе, понимаю… И что сказала Нина Ивановна?

— Она всем показала мой листок и сказала: ребята, смотрите, как Наташа плохо пишет! Ей должно быть стыдно! А Лёшка Синицын, как увидел, тоже стал такие буквы делать, специально. Чтобы и его листок всем показали тоже…

Васька перебивает нас, тыча вилкой в тарелку:

— А где язык?

— Что? – пугаюсь я.

— Ты сказала: мойской язык. Я никакого языка нету.

— Да вот же он, Вась.. Вот это и есть морской язык.

— Непйавда, - хмурится Васька. – Язык не такой. Вот язык! – И в доказательство высовывает свой собственный язык, густо измазанный майонезом.

— Одно дело – твой язык, а другое дело – морской. Есть же разница. И потом, его же специально порезали на кусочки…

— Сволоци, - вздыхает Васька и отодвигает тарелку.

— У нас Лёшка, он так же ругается, - сообщает Туська. – На физкультуре. А учитель, который по физкультуре, обещал ему мячиком в голову запулить, если он ещё так будет… Не, ну, на самом деле он не запульнёт, конечно. Он на самом деле добрый. Забыла, как его имя-отчество… Большие мальчишки знаешь, как его зовут? Адольф Гитлерович. Нет. Гитлер Адольфович…

Васька слушает её с хмурым интересом и, похоже, с завистью. Компания студентов за столиком напротив соревнуется, кому быстрее удастся высосать из тарелки салат с помощью соломинки.

— А ещё Нина Ивановна сказала, что кто не умеет читать, то это его проблемы, а она таких учить не будет. Хорошо, что я умею, да? Я уже даже не по складам умею! Смотри. «Ремонт часов», «Инпромстро»… чего?... «Шарфы, платки». Ой! А вот тут буква пропущена!

— Где?

— Написано: «Перья боа». А должно же быть: «Перья Бога».

— Нет, Тусь, тут всё правильно написано. Боа – это такой длинный шарф с перьями, старинный.

— Пейя Бога! – фыркает сквозь пепси-колу Васька

— А ты не ехидничай, - вступаюсь я за Туську. – Может, она подумала про какого-нибудь африканского или индейского бога. Индейские боги – они все с перьями.

— Нет, - не соглашается Туська. – Я не про индейского подумала. Я – про обыкновенного. Про Его перья. Ну, не про Его.. . у Него, может, и нету. Но у ангелов-то есть. И вот – они чешутся, перья падают, а их потом собирают и продают…

— Ангелы – чешутся?

— Ну, да. Утки же чешутся. Я сама видела – раз-раз-раз клювами. Быстро-быстро.

— И я видел, - солидно подтверждает Васька.

— Ну-у, люди… Вы скажете тоже! У уток всякие водяные блохи, вот они и чешутся. А ангелы от чего? От звёздной пыли?

— А они нарочно, - поясняет Туська - Для людей. Чтобы перья падали, а люди их чтобы собирали. Перья такие огромные, оргомнющие, белые-белые и чуть-чуть перла.. муторные. Как у Пушкина. У нас один мальчик, он тоже Саша…. Он принёс перо, как у Пушкина, и вставил туда ручку. А Нина Ивановна взяла, выдернула это перо, поломала и в помойку бросила. Потому что в школу с такими перьями нельзя.

Мы выходим из кафе, вздыхая и отдуваясь. Туська любуется на вывески, сдерживаясь из последних сил, чтобы их не читать. Васька смотрит на неё снизу вверх сытыми печальными глазами и о чём-то думает.

— Ой! – всё-таки не сдерживается Туська. – Смотри! Их разыскивает милиция… Каки-ие люди! – Прилипает к стенду, с восхищением разглядывая фотографии. – Только.. знаешь.. Посмотри, по-моему, это не люди. Не похожи, да? Вон - три уха у этого... Разве так бывает?

Я смотрю на серые, раскоряченные на ксероксе рожи с лягушачьими ртами, выпученными глазами без зрачков и бровями, наезжающими на уши.

— Ты права. Определённо не люди.

— Инопланетяне, - веско роняет Васька.

— Они. Больше некому.

— Их разыскивает милиция? – радуется Туська.

— Вряд ли. Их даже ФБР уже не разыскивает. Разве что агент Малдер, но он сумасшедший…

— Надо было же так и написать! А то – милиция!

Мы уходим по хрустящим листьям, вслед нам смотрят серо-зелёные человечки под вывеской «Их разыскивает агент Малдер», а впереди, в узком золотистом проулке летают огромные, оргомнющие перья снежно-белого цвета с перламутерным оттенком. Они пахнут небом, утиным пухом и подвядшей пижмой. Хорошо, что Нина Ивановна отсюда далеко и их не видит...