2008/03/13 Вавилонская библиотека, всякая ерунда

2008/03/13 Вавилонская библиотека, всякая ерунда

Кольцо Всевластья или Заседание Читательского Совета

Из всех ночных посетителей Вавилонской библиотеки я особенно уважаю Карла Великого. При жизни он, говорят, был не в меру буен и сластолюбив, из-за чего после смерти благополучно избежал канонизации. Ныне он присмирел, остепенился и вообще производит довольно отрадное впечатление. Как многие малограмотные люди, он очень любит книги, обращается с ними с чрезвычайным почтением и осторожностью и никогда не плюёт на пальцы, перелистывая страницы. Таких читателей библиотекари особенно любят и даже избирают в Читательский Совет – неважно, хотят они того или нет, их согласия никто не спрашивает. Впрочем, Карл и на это согласен. Его хлебом не корми, дай позаседать в каком-нибудь Совете. Кстати сказать, ему это очень идёт. Он сидит, развалившись на офисном стуле с колёсиками, поглаживает вислые украинские усы, с большой важностью отвечает на всякие дурацкие вопросы других Членов Совета и лишь время от времени даёт себе волю, изо всех сил отталкивается ногой от пола и стремительно катится на своём стуле через весь зал, похохатывая от удовольствия. Из-за такого его поведения нам, между прочим, уже два раза пришлось менять этот самый стул на колёсиках. Впрочем, это сущие мелочи.

Одно удовольствие слушать, как проходят заседания Совета, когда на них присутствует Карл Великий.

— А правда, что Толкин именно у вас позаимствовал идею Кольца Всевластья?

— А у кого же ещё, по-вашему? Ясное дело, у меня. Всё началось со змеи.

— Со Змеи? Вы имеете в виду Змея? Мирового Змея или Змея-искусителя?

— Я имею в виду змею. Это было в Цюрихе. Я тогда жил в исключительно паршивой гостинице под названием «Дыра». Сами посудите, какой может быть гостиница, у которой такое название… И я приказал подвесить к одной из балок такой небольшой колокол.. чтобы все, кто хотел моего правосудия, мог в любое время прийти и ударить в этот колокол… Я не могу сказать, чтобы народ выстраивался в очередь за моим правосудием.. почему-то, знаете ли, нет. Никто особенно меня не беспокоил. Видимо, из деликатности. Но вот один раз, только я встал из-за стола, как в сенях колокол: бо-оммм! И потом ещё раз: бомм! Бомм! Что такое? Натурально, я накинул мантию, корону, и вышел посмотреть на того смельчака, которому взбрело в голову искать у меня правосудия. Смотрю – никого не видно. Святой Гоар! Что за чертовщина? Пригляделся и вижу – за верёвку дёргает змея. Обвила своим хвостом и дёргает изо всех сил. Конечно, я со всем уважением спросил у неё, какого правосудия она от меня хочет. Тогда она поползла вперёд, оглядываясь, чтобы я последовал за ней. Я последовал и что же я увидел? В змеиную нору забралась жаба и на пускала её в собственный дом! Натурально, я засунул руку в нору и выкинул эту жабу ко всем чертям. А на следующий день змея приползла ко мне, когда я обедал, и уронила в один из моих кубков кольцо с драгоценным камнем. А я был молод и глуп, и плохо разбирался в таких вещах. Взял – и подарил это кольцо свое жене Фастраде. Точно ли Фастраде? Да, кажется, ей… Их было столько, что, право, уж и не упомнишь… Так вот. Она надела это кольцо, и с того самого момента я ни о чём больше не мог думать – только о ней. Любовь моя к ней стала так велика, что буквально превратилась в одержимость. И когда она умерла, я не пожелал с нею расставаться, не позволил её хоронить, и круглые сутки сидел и сидел над её телом. И не замечал, что тлен и разрушение уже делают своё дело – для меня она была так же прекрасна, какой была при жизни…

— Позвольте, позвольте! Но я уже читал эту историю у Снорри Стурлусона! И произошла она вовсе не с Карлом Великим, а с конунгом.. эээ… погодите, сейчас вспомню…

— Я не знаю никакого Снорри. И что он там брехал про каких-то конунгов, мне глубоко безразлично. Я знаю, что моя история – чистая правда, а кому не любо, тот пусть не слушает.. и не мешает говорить истину. Так вот. Я всё сидел и смотрел на свою бедную покойную жену, а дела между тем стояли, и государство потихоньку трещало по швам. Но однажды я всё-таки заснул, и тогда епископ Турпин взял и снял кольцо с пальца Фастрады и надел на собственный палец. Когда я проснулся, то увидел, что у покойницы уже провалились щёки, белеют кости и чернеют глазницы. Я содрогнулся и велел немедленно похоронить её. Но с того дня моя одержимость обратилась на епископа: я ловил каждое его слово, почитал его, как пророка, и не желал расставаться с ним ни на час. Епископу совсем не понравилось такое дело, и он выбросил кольцо в пруд. А я пошёл к этому пруду и трое суток просидел возле него, любуясь красотой его водной глади и берегов. И не чувствовал ни укусов комаров, ни одолевшей меня от сырости простуды.. Наконец, чтобы хоть как-то утешиться, я велел построить на его берегу дворец, а затем и город. Ахен – может быть, слышали?

— Позвольте! Но в прошлый раз вы рассказывали, что это ваш батюшка, Пипин Короткий, ездил туда на воды, к горячим источникам!

— Ничего подобного! Он сам создал эти источники, когда выбросил в пруд хвост ядовитого змея Бакхауфа! С тех пор вода там стала бурлить и пахнуть серой. Потому что это был адский змей – неужели непонятно?

— Позвольте! Так что же туда, в конце концов, выбросили, в этот пруд? Кольцо или хвост?

— Откуда я знаю, что туда ещё выбросили? Думаете, только в ваше время водоёмы загрязняют чёрт знает, чем? Будьте покойны, во времена моей юности свинства было ничуть не меньше. Взять хотя бы мытьё. Ведь никто, буквально никто не желал мыться! Приходилось всех силой загонять в воду!

— В какую воду? В этот самый пруд?

— Да какая разница! В любую!

— Погодите.. Всем известно, что у Петра Великого был пунктик – бороды, а у Карла Великого – мытьё... Сейчас же речь не об этом! Мы уклонились от темы. Мы же о Кольце Всевластья... В некоторых источниках говорится, что это было не кольцо, а драгоценный камень...

— Конечно, камень. Кольцо, а в нём камень.

— Как вы полагаете, этот камень – и есть Грааль?

— Конечно, он. А кто же ещё?

— А змея – это та самая змея, которая укусила Вещего Олега? Ведь вы с ним современники, с Олегом, если я не ошибаюсь?

— Конечно, она. А вы как думали?

Слушать их – истинное наслаждение. Жаль, ночи в наше время так коротки...