2006/12/27

2006/12/27

У Сельмы Лагерлёф, о которой мне тут кстати напомнили, есть малоизвестная новелла о женитьбе норвежского конунга Олава Святого. О том, как он-то, Олав, хотел жениться на дочке шведского конунга, Ингигерд, а шведский конунг решил над ним поглумиться и подсунул ему вместо своей дочки рабыню по имени Астрид. А поскольку в те времена между рабыней и королевной была не такая уж большая разница, Олав не разобрался, что к чему, и простодушно дал себя провести. И Астрид несколько лет прожила с ним, каждый божий день дрожа от страха, что обман раскроется, и Олав, натурально, вздёрнет её на первой сосне или скормит заживо собакам. Но время шло, Олав ни о чём не догадывался и всё крепче привязывался к мнимой Ингигерд – ну, то есть, к Астрид на самом деле, но он-то не знал, что это Астрид. А уж Астрид, та просто в нём души не чаяла. И вот однажды Олав строгал во дворе какую-то доску, ибо чем ещё заняться норвежскому конунгу в свободное от походов и пиров время, как не починкой крыши в собственной избе. Один из слуг – а может быть, не слуга, а священник, я уже не помню, - рискнул напомнить Олаву, что сегодня воскресенье, а в воскресенье работать негоже. И Олав так рассердился на себя из-за этого невольного греха, что сжёг стружки дотла прямо у себя на ладони. Увидев такую невероятную богобоязненность мужа, Астрид окончательно устыдилась и призналась ему, что она вовсе не конунгова дочь, а простая рабыня. Олава, конечно, несколько перекосило от этого известия, но всё же он сумел победить в себе ярость и гордыню, и простил Астрид, и оставил её при себе, и тогда она сквозь счастливые слёзы увидела, как вокруг головы его загорелось золотое сияние. Чего только, право, не привидится влюблённой женщине. Впрочем, очень может быть, что так оно всё и было. Только у Снорри Стурлусона все описано не так.

А как? Бог мой, да очень же просто. Олав действительно ждал, что ему привезут Ингигерд, а ему взяли и привезли Астрид, которая, кстати, тоже была дочкой шведского конунга, только не от законной жены, а от какой-то служанки. И Олав спросил, какое за ней будет приданое. Ему сказали – такое же в точности, как за Ингигерд. «А! – сказал Олав. – Ну, тогда, какая, ко всем чертям, разница? Женюсь на этой, она ничуть не хуже. Может, лучше даже – будет меньше кобениться да строить из себя невесть что». И с большой пышностью сыграли свадьбу Олава и Астрид, конунговой жены, и после этого Олав жил с нею вполне себе счастливо, и имел при этом ещё немало рабынь и наложниц, и не почитал это для себя зазорным, поскольку это было в обычае среди людей его сословия. Извиняет его отчасти то, что в те времена он ещё не знал, что он Олав Святой, и звался Олавом Толстым.

А Ингигерд выдали замуж – знаете, за кого? Да за нашего конунга, за Ярицлейва. Так что мы тоже, можно сказать, в накладе не остались. Впрочем, что это я вам рассказываю? Вы и без меня всё это давным-давно знаете.