А. В. Луначарський про творчість Т. Г. Шевченка

«Любой стране, любой нации, – зазначав сто років тому – у 1911 р. Анатолій Васильович Луначарський, – нет славы большей, как создать нечто для всего человечества. Благодаря Шевченко сокровища украинской души, словно полноводная река, влились в общий поток человеческой культуры, волнами плывущий навстречу будущему»147.

«Говоря об украинской литературе, – відзначав цей глибокий знавець вітчизняної та світової культури, – прежде всего вспоминаешь настоящего великомученика, человека, который непосредственно представлял собой крестьянские массы и в буквальном смысле слова был замучен, – Тараса Шевченко. Можно только удивляться тому, что при такой судьбе он смог сделаться одним из мировых поэтов»148.

Згадуючи найвеличніші постаті світового письменства, ерудований дослідник та визнаний організатор літературного процесу наголошував: «Под народом разумеются люди необразованные, задавленные трудом и бедностью. Им, конечно, – хотя это несправедливо и грустно, – чрезвычайно трудно подняться до какой-нибудь тонкой литературной работы. Но в этом народе бывают высокоталантливые люди. Вспомните Ломоносова, Кольцова, Шевченко. Эти талантливые люди иногда становятся писателями, очень недюжинными… Если говорить о писателях из народа до чрезвычайности талантливых, вроде Шевченко, то в общем тип писателей из народа – интересный, самобытный. Такой человек может рассказать кое-что, что он видел там, в низах, и что не очень хорошо видно сверху… В те времена, когда народ был глухо запаян в своём трудовом гробу, писатель из народа – это был пришелец из мира истинного горя, истинного гнева, истинного будущего, которое там готовилось.

Разумеется, писателю из народа было трудно подняться, разумеется, нужны были огромные способности, чтобы такой писатель стал большим. Но раз он уже становился большим, то значение его приобретало уже контуры колоссальности.

Я не скажу, чтобы Горький был, например, талантливее Шевченко. Кто знает? Шевченко тоже был гениальный человек, но обо многом он писать не смел, многое затоптали в нём, в сущности, и его самого замучили, не давши ему и наполовину раскрыть свои богатырские, радужные крылья»149.