Російські поети про Шевченка

До грона російських поетів, які вже на початку ХХ століття добре знали й любили Шевченкову поезію, належав і титан революційної поезії Володимир Володимирович Маяковський. Весною 1915 р. у домі Корнія Івановича Чуковського він та Ілля Юхимович Рєпін слухали, як господар читав вірші поета. «На літ(ературному) вечорі в Київ(ському) ін(ститу)ті нар(одного) г(осподарст)ва 27.ІІІ.1928 (року) на запитання, кого з укр(аїнських) поетів він любить, Маяковський сказав: «Я люблю Кобзаря українського народу Тараса Григоровича Шевченка»181.

Про відвідини восени 1919 р. невтомного шевченкознавця К. І. Чуковського, який постійно знайомив видатних російських поетів з творчістю Великого Кобзаря, згадує й Олександр Блок у сцені з жартівливої п’єси «Всемирная литература»:

«Чуковский (с воплем):

Мне некогда! Я «Принципы» пишу!

И гржебинские списки составляю!

Персея инсценирую! Некрасов

Ещё не сдан! Введенский, Диккенс. Уитмэн

Ещё загромождают стол! Шевченко,

Воздухоплаванье…182.

Хвилюючу данину Т. Г. Шевченку віддав відомий російський поет Герой Соціалістичної праці Олександр Андрійович Прокоф’єв. «Творчество Великого Кобзаря давно стало гордостью и русского народа. Наш народ принял его песни, его поэтические раздумья как свои и пронёс их через целое столетие. В свою очередь, жизнь Т. Г. Шевченко, отмеченная дружбой с замечательными деятелями русской культуры, всё его творчество слились с жизнью России.

Особенно тесно был связан поэт с Петербургом. Так называемый петербургский период занимает в его биографии важное место. В это время сформировался его талант художника и поэта, укрепились и углубились его революционно-демократические взгляды. В Петербурге создал Шевченко свои первые картины, написал первые стихи. Здесь увидела свет его первая книжка – бессмертный «Кобзарь». Мы гордимся, что именно здесь родились такие изумительные произведения, как «Порченая», «Катерина», «Гайдамаки», «Сон», «Вишнёвый садик возле хаты», «Думы мои, думы мои» и множество других знаменитых лирических миниатюр. Петербург же (не казённый, разумеется, не царский) гостеприимно принял Кобзаря и в конце его жизни.

Но где бы ни находился поэт – в Петербурге ли, в далёкой оренбургской степи или на родной украинской земле, он всегда оставался вместе с подневольным, страдающим от угнетения народом.

Какой человечности, какой боли за обездоленного труженика преисполнены строки великого Кобзаря:

Когда б вы знали, барчуки,

Где люди плачут от тоски,

То вы б элегий не писали

И Бога зря не восхваляли,

К слезам бездушно жестоки.

За что, не знаю, называют

Там в роще хату тихим раем:

Я в хате мучился и рос…

(Перевод А. Дейча)

С любовью говоря о простых людях, о народе, Шевченко с чувством гнева бичевал панов, господ, богатеев. Царская Россия была для него страшным местом, где «от молдаванина до финна на всех языках всё молчит».

Безмерно дорог для Шевченко был край, где он родился и вырос, Украина навсегда осталась для поэта матерью-родиной. «Я не могу назвать, не знаю на свете лучшего, чем Днепр и чем родная Украина», – говорил Шевченко. В стихотворении, созданном в каземате, с огромной силою звучит голос пламенного самоотверженного патриота. «Мне, право, всё равно, – писал он, – буду я на Украйне жить иль нет. Забудут или не забудут меня в далёкой стороне…»

Одно лишь – мне не всё равно:

Что Украину злые люди,

Лукавым убаюкав сном,

Ограбят и в огне разбудят.

Ох, это мне не всё равно!

(Перевод В. Звягинцевой)

Высшей страсти, высшего накала эта любовь к родной земле достигает в потрясающем «Завещании»:

Как умру, похороните

На Украйне милой,

Посреди широкой степи

Выройте могилу,

Чтоб лежать мне на кургане,

Над рекой могучей,

Чтобы слышать, как бушует

Старый Днепр над кручей.

И когда с полей Украйны

Кровь врагов постылых

Понесёт он… вот тогда я

Встану из могилы —

Подымусь я и достигну

Божьего порога,

Помолюся… А покуда

Я не знаю Бога.

Набатным колоколом, зовущим к расправе над мучителями народа, звучит это произведение, которое и по революционной силе, и по выдающимся художественным достоинствам можно поставить рядом с «Марсельезой»:

Схороните и вставайте,

Цепи разорвите,

Злою вражескою кровью

Волю окропите.

(Перевод А. Твардовского)

«Последние песни» Некрасова и шевченковское стихотворение – произведения разного плана, разного содержания, разного настроения, но сила у них одна.

Эти стихи потрясают мою душу.

Слова «Завещания» – слова такой мощи и гнева, на которые способен только человек большого сердца и могучего таланта. Так мог сказать только гениальный человек.

«Завещание» переведено более чем на сорок языков мира. И оно всегда будет привлекать поэтов, которые станут пробовать свои силы на переводе этого наполненного грозой стихотворения.

«А покуда я не знаю Бога…» Надо помнить, в какое время было это сказано, чтобы понять всю смелость шевченковского протеста. Бог, каким его изображает поэт, – пособник царя, источник зла и несправедливости:

Ты, может, сам на небеси

Смеёшься, Господи, над нами,

Да совещаешься с панами,

Как править миром?

Поэзия Тараса Шевченко – воистину голос народа. Хорошо сказал об этом Н. А. Добролюбов: «Весь круг его дум и сочувствий находится в совершенном соответствии со смыслом и строем народной жизни».

Да ведь и сам Тарас Григорьевич заметил однажды, что история его жизни составляет часть истории его родины.

Сам крепостной, получивший волю только благодаря случаю, человек, чьи родные и близкие до самой смерти его так и остались крепостными, Шевченко видел в искусстве народа выражение его мыслей, его чувства – всю его душу. Он сознательно искал сближения с фольклором, так что порой не угадаешь, что поэт взял у народа и что дал народу.

Величие Шевченко проявляется не только в его больших эпических произведениях типа «Катерины» и «Гайдамаков». Он и изумительный мастер лирической миниатюры:

Вишнёвый садик возле хаты,

Хрущи над вишнями снуют.

С плугами пахари идут,

Идут домой, поют дивчата,

А матери их дома ждут.

Все ужинают возле хаты,

Звезда вечерняя встаёт,

И дочка ужин подаёт.

Ворчала б мать, да вот беда-то,

Ей соловейко не даёт.

Мать уложила возле хаты

Ребяток маленьких своих,

Сама заснула возле них.

Затихло всё.. Одни дивчата

Да соловейко не затих.

(Перевод Н. Ушакова)

Это стихотворение – настоящий поэтический шедевр, оно остаётся в памяти, как музыка, как аккорд глубоко потрясающей лирической силы.

Шевченко, подобно всем великим художникам, умел находить поэзию в самой гуще народной жизни. Искусство – свет, и поэт – сам источник света. Луч может скользнуть на что угодно: он может осветить мрачную аральскую пустыню, упасть на пышную зелень украинского сада; вот он выхватил из мрака небольшое и небогатое украинское село… вечер… пахари, возвращающиеся после работы… приветливые огоньки в домах, где ждут своих кормильцев… ужин. Обо всём этом рассказал поэт в каких-то пятнадцати строчках!

Мы видим и девушек, которые, возвращаясь с поля, поют песни, слышим соловья.

Тут же – дети, уснувшие возле хаты, и мать, задремавшая вместе с ними… Всё затихло, всё спит.

Такое познание жизни народа – радость для художника и для читателя, такое произведение не может не тронуть душу человека любого поколения.

Даже если бы Шевченко за всю свою жизнь написал бы только два эти стихотворения – «Завещание» и «Вишнёвый садик возле хаты», он и тогда был бы гениальным поэтом. А ведь он – автор «Гайдамаков» – этой эпопеи жестокой, кровавой борьбы украинского народа со своими врагами и «Катерины» – потрясающего рассказа о трагической судьбе девушки из народа, и многих других больших эпических полотен.

Ряд строк Шевченко написаны рукой провидца, они просто пророческие:

Опомнитесь! Будьте люди,

Иль горе вам будет:

Скоро разорвут оковы

Скованные люди.

Суд настанет, грозной речью

Грянут Днепр и горы…

Или:

Оживёт иная слава,

Слава Украины,

И свет ясный, невечерний

Тихо засияет…

(Перевод В. Державина)

В наши дни поэзия Шевченко живёт полной жизнью. Глубина поэтической мысли, искренность, лиризм, задушевность, подлинный гуманизм – всё это очень дорого нам. Мы ценим художественное новаторство поэта, смело порвавшего с обветшалыми литературными канонами и обратившегося к великому сокровищу – фольклору.

Совсем не обязательно подражать Шевченко, использовать найденные им художественные формы и образы. Но невозможно пройти мимо тех замечательных традиций патриотизма и народности, которые связаны с его именем.

Ещё до революции слово великого поэта услышали многие поэты. Его ценили Некрасов, Чернышевский, Добролюбов, Герцен, с восторгом говорил о нём классик грузинской литературы Акакий Церетели.

Нет, кажется, в советских республиках поэзии, где бы не было стихов, посвящённых Шевченко. О нём с любовью и уважением писали народные поэты Белоруссии – Янка Купала и Якуб Колас…

Всё, сделанное Шевченко, – бессмертно. И сегодня, в день 150-летия со дня его рождения, словами другого бессмертного поэта – Некрасова – выражаем мы свою любовь, своё преклонение перед мученической и героической жизнью украинского поэта-революционера:

Всё он изведал: тюрьму петербургскую,

Справки, доносы, жандармов любезности,

Всё – и раздольную степь Оренбургскую,

И её крепость… В нужде, в неизвестности,

Там, оскорбляемый каждым невеждою,

Жил он солдатом – с солдатами жалкими,

Мог умереть он, конечно, под палками,

Может, и жил-то он этой надеждою.

Слава Шевченко вышла далеко за пределы любимой им Украины. Он поэт мирового звучания. Но он не только поэт-художник, он и глашатай революции. Искры, вылетевшие из-под его пера, это искры бури. Они превратились в молнию и осветили свинцовое небо тогдашней России.

Я хочу закончить заметки о гениальном сыне украинского народа своим стихотворением, обращённым к нему:

Мы идём предгорьями, загорьями,

Мы идём долинами к нему,

Земно кланяюсь,

Тарас Григорьевич,

Имени и слову твоему.

Мы идём звенящей Украиною

В соловьём залюбленных местах,

Мы идём,

Как с песней соловьиною,

С вещими стихами на устах!

Всё равно – великою громадою

Или, взявшись за руки, вдвоём,

Светом день наполнив, сердце радуя,

Век «Реве та стогне» мы поём.

«Катерину» также мы запомнили,

В Чигирине гайдамацкий гром,

«Гамалию»!

«Заповіта» молнии

Где-то блещут в небе грозовом.

За морями или за приморьями,

Где земля в пороховом дыму…

…Земно кланяюсь,

Тарас Григорьевич,

имени и слову твоему!183