Рассказывает Екатерина Великая

Екатерина писала в письме Понятовскому: «Я спокойно спала в Петергофе, в 6 часов утра, 28-го. День прошел очень тревожно для меня, так как я знала все то, что подготовлялось. [Знала! – Э. Р.] Входит в мою комнату Алексей Орлов и говорит мне с большим спокойствием: «Пора Вам вставать; все готово для того, чтобы вас провозгласить». Я спросила у него подробности; он сказал мне: «Пассек арестован». Я не медлила более, оделась как можно скорее, не делая туалета, и села в карету, которую он подал».

Существует гравюра (с рисунка англичанина Кестнера) «Отъезд Екатерины II из Петергофа в день дворцового переворота 28 июня 1762 года сделанная сразу после событий. На гравюре Алексей Орлов ведет Екатерину к карете. Вблизи кареты стоит ее камердинер Шкурин. В воротах дворцового парка – ее камер-фрау. Рядом, верхом на лошади, – гвардеец Васька Бибиков. У ворот – прохожие зеваки. Не узнали они Екатерину, оттого и шапки на головах не сняли…

В сопровождении камер-фрейлины Екатерина села в карету. На запятках поместились Бибиков и камердинер Шкурин. На козлах рядом с кучером – Алексей Орлов. В пяти верстах от города карету встретил ее любовник – «старший Орлов (Григорий) с князем Барятинским».

Екатерина писала Понятовскому: «Григорий уступил мне свое место в одноколке, потому что мои лошади выбились из сил, и мы отправились в Измайловский полк…»

В одноколке, запряженной одной лошадью, дама отправилась завоевывать Империю. Первый гвардейский полк на ее пути – Измайловский – находился на окраине Петербурга. И когда она туда приехала…

Екатерина пишет: «…Сбегаются солдаты, обнимают меня, целуют мне ноги, руки, платье, называют меня своей спасительницей. Двое привели под руки священника с крестом; и вот они начинают приносить мне присягу. Окончив ее, меня просят сесть в карету; священник с крестом идет впереди; за ним медленно катится моя карета, мы отправляемся в Семеновский полк; но он уже вышел к нам навстречу с криками vivat…»

Пришел, хоть и запоздал, главный гвардейский полк – Преображенский, не раз участвовавший в переворотах.

Екатерина: «…С криками виват солдаты говорят мне: «Мы просим прощения за то, что явились последними; наши офицеры задержали нас, но вот четверо из них, которых мы приводим к вам арестованными, чтобы показать вам наше усердие. Мы желали того же, чего желали наши братья». Приезжает Конная гвардия. Они были в бешеном восторге, так что я никогда не видела ничего подобного, плакали, кричали об освобождении Отечества. …Конная гвардия была в полном составе, с офицерами во главе… В Конной гвардии один офицер, по имени Хитрово, 22 лет, и один унтер-офицер 17-ти, по имени Потемкин [Григорий. – Э. Р.], всем руководили со сметливостью, мужеством и расторопностью».

Она пишет все это вчерашнему любовнику Понятовскому, упомянув о любовнике будущем, будто предчувствуя, что этого безвестного тогда молодого человека следует отметить. Так впервые появляется в ее письмах будущий соправитель Империи.