«Ночной Император»

Итак, «красотка Лизанька» навсегда осталась в прошлом. У Императрицы Елизаветы началась совсем другая жизнь. Раньше у нее были Любовники, сейчас – Любовь. В ее сердце царил один – все тот же Алексей Разумовский. Она осыпала его наградами. Он – камергер, подполковник Конногвардейского полка, владелец поместий с тысячами крепостных, в том числе – конфискованных у Миниха и Остермана. Она сделала его графом Священной Римской Империи.

Но, осыпанный благодеяниями – орденами и титулами, Алексей Разумовский совершенно не вмешивался ни в управление страной, ни в дрязги двора, ни в политику… Его истинная власть начиналась ночью и заканчивалась утром. Злоязычный двор звал его «Ночным Императором». Но звал ласково – двор полюбил фаворита. Придворные обожали играть с ним в карты. Этот вчерашний бедняк совершенно равнодушно относился к выигрышам и вообще к деньгам. Он позволял придворным плутовать во время игры, воровать его золотые монеты, валявшиеся на столе.

Типичный эпизод, описанный современником – воспитателем Царевича Павла Петровича С. А. Порошиным: играя с графом в карты, князь Одоевский (чей род шел от Рюрика), наживался на его беспечности – «за князем Иваном Васильевичем один раз подметили, что тысячи полторы в шляпе перетаскал и в сенях отдавал слуге своему».

Но у щедрого казака-графа был недостаток – он пил. И во хмелю становился буен. Кровь отца-казака Розума, пьяницы и дебошира, просыпалась в графе Священной Римской Империи Разумовском. Во время его хлебосольных обедов приглашенные придворные со страхом следили за его бокалом, ожидая неминуемого. И когда Его Сиятельство окончательно напивался, то – «раззудись плечо, размахнись рука»! Вельможные гости возвращались после щедрых обедов со столь же щедро расквашенными физиономиями…

Главная подруга Императрицы, могущественная Марфа – жена самого богатого человека в России Петра Шувалова, а также Екатерина – жена самого страшного человека, главы Тайной канцелярии Александра Шувалова, дружно бежали в церковь – молиться, – если их мужья шли обедать к Алексею Разумовскому. Чтобы всесильные супруги вернулись без кроваво-синих физиономий. Да что они! Доставалось порой самой Императрице! Тогда «свет очей Лизанька» запиралась в своих апартаментах, а казак-граф в раскаянии ползал на коленях и бился в закрытую дверь… Она не выдерживала – открывала. Как говорит бабья мудрость: «Хоть плохонький, да свой».

Но пьянство фаворита не пугало двор. В конце концов в этом было что-то наше, так сказать, «древние корни» – прямиком от основателя христианства на Руси, князя Владимира, каковой уже в десятом веке объяснил на все грядущие времена: «Руси есть веселие пити, не можем без этого быти».

Двор и Церковь беспокоило совсем другое. Боялись, что красавица Императрица разлюбит удобного фаворита. Глядишь, объявится новый Бирон. Так что двор мечтал о ее браке со вчерашним казаком. Церковь хотела того же.

Нарушая постоянно важнейшую заповедь, богобоязненная Елизавета усердно молилась в церкви, страстно просила о прощении грехов, никогда не пропускала церковных служб и много жертвовала на храмы. Она помнила о кающейся Магдалине. По стойкой легенде, когда митрополит настойчиво заговорил о грехе сожительства, не освященном церковным браком, она решилась…