Конец славного мятежного братства

Казацкая вольница издревле селилась в низовьях Днепра – на островах. Казаки создали здесь, за днепровскими порогами, вечно мятежное военное братство – Запорожскую Сечь. Запорожцы отказались от обычных в гражданской жизни семьи и детей. Война, охрана границ и порой разбойные набеги – их удел. Запорожская Сечь зависела от соседей – Российской Империи, Речи Посполитой, Османской Империи и от крымского татарского хана. Постоянно против кого-то из них или на стороне кого-то из них Сечь воевала. Было время, когда они именовались «Запорожским Войском Его Королевской Милости» и состояли на службе у польского короля, или «Войском Его Царского Величества Запорожским», и тогда они служили русскому Царю…

В последней Русско-турецкой войне запорожцы участвовали на стороне русских, их причислили к армии фельдмаршала Румянцева. Воевали они храбро. Екатерина наградила кошевого атамана Запорожского Войска Петра Калнышевского золотой медалью, осыпанной бриллиантами, золотые медали получили и казацкие старшины.

Но после победы в турецкой войне Екатерина приказала построить Днепровскую оборонительную линию. В линии было семь крепостей, отделивших Новороссию от татарских земель. Запорожская Сечь оказалась пленницей внутри этой линии.

Такова была земля, которую Екатерина отдала ему во власть… Недавно он воевал на этой земле, теперь повелевал ею.

Потемкин начал свое правление Новороссией еще в Петербурге. Начал грозно. Его очень тревожило казацкое воинство в Новороссии – Запорожская Сечь. Эта вольница всегда готова взбунтоваться, недаром многие сечевики участвовали в Пугачевском бунте. К тому же они очень опасны – привыкли воевать на стороне тех, с кем союзничать выгодно: с русскими, с турками, с татарами и даже с поляками… В это время у запорожцев разгорался конфликт с властью. Екатерина уже набрасывала «саван крепостного рабства» на Новороссию. И в Петербург поступил донос, будто всевластный кошевой атаман Петр Калнышевский, при котором Запорожская Сечь воистину процветала, решил угрожать Петербургу. Будто бы кошевой обсуждал с казаками идею – податься к турецкому султану… Было ли это в действительности или Потемкину требовался повод, чтобы до своего приезда уничтожить этот вечный очаг смуты – мятежную Сечь? Думаю, ему пришлось уговаривать «пощадливую» Екатерину. Она представляла, что скажет Европа – ведь недавно она награждала запорожцев… Но уговорил. Из Петербурга последовало приказание армии: уничтожить Запорожскую Сечь, распустить запорожское войско…

На Троицкую неделю (церковную седмицу) русские войска в составе 50 полков конницы и 10 тысяч пехоты подошли к Запорожской столице… Стояла лунная теплая ночь – весна встречалась с летом. Частокол окружал казацкий городок. Избы, покрытые соломой, колокольня православного храма – все тонуло в лунном свете… Запорожцы весело праздновали святки, бессчетно было выпито горилки, сладко спали часовые. Внезапное появление русских войск, с которыми еще вчера вместе воевали против турок, стало шоком для казаков. Генерал-поручик Петр Текели, командовавший операцией, прочел ультиматум. Он дал запорожцам два часа на размышление. После тяжелого совещания с отрезвевшими старшинами Калнышевский с архимандритом уговорили казаков не проливать православную кровь. Запорожцы сдали без боя столицу казацкой вольницы.

Русские войска захватили архив и войсковую казну. После чего пушечными выстрелами сровняли с землей захваченный городок…

Казаки разбрелись – кто в Турцию, кто по городам Малороссии. Но с кошевым и двумя его ближайшими сподвижниками Екатерина и Потемкин поспешили расправиться, чтобы население не забывало о том, как опасно бороться с властью. Их арестовали, конфисковали имущество. Петра Калнышевского, восьмидесятипятилетнего популярнейшего вождя запорожцев, тайно отправили на край света – в Соловецкий монастырь, в вечное заточение. Почти двадцать восемь лет он сидел в каменном мешке с заплесневелыми стенами и с крошечным оконцем. На воздух его выводили лишь трижды в году – на церковные праздники. Но ни разу гордый кошевой не попросил пощады у своих мучителей. Помилованный Александром Первым, он остался на Соловках монахом-схимником. Умер Калнышевский в возрасте ста двенадцати лет…

Итак, знаменитая Запорожская Сечь и ее последний кошевой остались только в легендах. Екатерина издала манифест: «Нашим Генерал-Порутчиком Текеллием, со вверенными ему от нас войсками, занята Сечь Запорожская в совершенном порядке и полной тишине, без всякаго от козаков сопротивления… нет теперь более Сечи Запорожской в политическом ея уродстве, следовательно же и козаков сего имени».