ТАРАС ШЕВЧЕНКО В КИРИЛО-МЕФОДІЇВСЬКОМУ ТОВАРИСТВІ – ПЕРШІЙ УКРАЇНСЬКІЙ ДЕМОКРАТИЧНО-ВИЗВОЛЬНІЙ ОРГАНІЗАЦІЇ

Займаючись інтенсивною творчою діяльністю, Т. Г. Шевченко не міг не бути активним учасником громадянського життя тодішньої Росії. З листа М. І. Костомарову від 1 лютого 1847 р. дізнаємось, що він вже поринув у справи київського антикріпосницького і антицаристського Кирило-Мефодіївського товариства.

Пишучи листа, Тарас Григорович перебував у непевному стані й непокоївся, прагнучи дістати постійну роботу: «Я оце й досі в Борзні, – писав він, – і не роблю нічогісінько, лежу собі та й годі. У Київ страх їхать не хочеться, а треба. Коли б то ви були такі трудящі і добрі, щоб розпитали в Університеті, хоч у Глушановського447 (він усі діла знає), чи я утверждённый при університеті, чи ні, та й напишіть мені у славний город Борзну на імя Виктора Николаевича Забелы з передачею мені. Та ще ось що, пошліть Хому до мого товариша, нехай він візьме у його портфель, ящик або скриньку з красками і Шекспіра та ще й брилі, і все сіє сохраните у себе, бо товариш мій хоче їхати з Києва.

Як побачите Юзефовича448, то поклоніться од мене. О братстве не пишу, бо нічого й писать. Як зійдемось, то поплачем. Куліш блаженствує, а Василь Білозір поїхав у Полтаву одказуваться од учительства. А я і кругом мене діється ні зле, ні добре.

Подвізаюсь потроху то коло чарочки тощо. Коли б то Бог дав мені притулитися коло університета, дуже добре було б, напишіть, будьте ласкаві, як що добре почуєте. Свої композиції з грішми або сам привезу, або пришлю із Чернігова»449.

Зв’язок Шевченка з Кирило-Мефодіївським товариством, ставлення до цього товариства – одне з важливих джерел дослідження ідейних прагнень, творчої та революційної спрямованості геніального поета – з одного боку, та причин жорстокого вироку, винесеного поетові царською владою – з другого.

Сімнадцятим березня 1847 р. датоване перше з відомих повідомлень до жандармерії про існування й діяльність Кирило-Мефодіївського товариства. Того дня попечитель Київського учбового округу доповів київському військовому губернатору, подільському та волинському генерал-губернатору Бібікову: «3-го числа нынешнего марта месяца своекоштный студент университета Св. Владимира Петров явился ко мне и объявил, что он открыл существование здесь, в Киеве, тайного общества, основанного с злонамеренною политическою целию чиновником Гулаком, чему в доказательство представил мне и устав того общества.

Выслушав Петрова и сделав ему предварительно словесный допрос, я нашёл донесение его довольно важным, чтоб обратить на него полное внимание; а потому я тотчас же, пригласив к себе помощника моего г. Юзефовича, вместе с ним отобрал с Петрова письменное показание, дополнив его несколькими пояснительными вопросами, особо ему данными.

Не приступая ни к каким открытым действиям, потому, что все причастные к тому лица теперь в Киеве не находятся, и сохраняя весь ход этого дела в совершенной тайне между мною и помощником моим, я поспешаю представить при сём вашему высокопревосходительству в подлинниках как снятые с Петрова показания, так и доставленный им устав основанного Гулаком общества, ожидая для дальнейших действий ваших приказаний. Впрочем я принял все нужные меры для продолжения секретных разысканий, особенно по возвращению сюда Марковича. По всем соображениям и сведениям, какие можно было собрать в это короткое время, я имею основание надеяться, что замыслы Гулака не проникли среди студентов, исключая поименованных Петровым Марковича и Навроцкого, из которых первый как земляк, а второй как двоюродный брат Гулака были с ним в давних и близких связях. Оба они дворяне Полтавской губернии и вышли из университета в прошлом году. Сам Гулак есть воспитанник Дерптского университета, сын помещика Полтавской губернии, Золотоношского уезда, служил здесь в канцелярии генерал-губернатора и в Археографической комиссии и отправился в С. – Петербург. Я не имею причины подозревать в участии с ним профессора Костомарова, его частные сношения с Гулаком происходили от общих с ним занятий работами для Археографической комиссии, и из показаний Петрова не видно, чтобы он был одного образа мыслей с Гулаком. Упомянутый в показаниях Петрова Савич есть помещик Полтавской губернии, Гадячского уезда. Он был здесь проездом за границу и отправился, по словам Петрова, в Париж. Другой чиновник, живущий и доныне в доме протоиерея Завадского и служащий в канцелярии вашего высокопревосходительства, есть Бодилевский, из окончивших в 1845 году курс наук в здешнем университете, казённокоштных воспитанников юридического факультета. Он уроженец Черниговской губернии, Конотопского уезда, из мещан города Батурина. Все сведения, о нём имеющиеся, заставляют предполагать, что он участником в умысле Гулака не был. Шевченко же, о стихах коего говорит в показании своём студент Петров, также родом из Малороссии, воспитанник Академии художеств, жил здесь некоторое время для снятия видов и отправился в С. – Петербург.

Студент Петров из дворян Черниговской губернии, находится в университете с 1845 года, поведения очень хорошего»450.