Майстри тодішнього українського письменства високо оцінюють творчість раннього Шевченка

У листі до Г. Квітки-Основ’яненка 18 листопада 1838 р. Є. Гребінка писав: «А ще тут є у мене один земляк Шевченко, о, що то за завзятий писати вірші… Як що напише, тільки цмокни, та вдар руками об поли! Він мені дав гарних стихів на збірник».

Що то за вірші, в листі не сказано. Але відомо, що мова йде про збірник «Ластівка», який вийшов у 1841 р. і в якому опубліковано поезії «Причинна», «Вітре буйний», «На вічну пам’ять Котляревському», «Тече вода в синє море», уривок з поеми «Гайдамаки». Отже, до 18 листопада 1838 р., слід гадати, всі ці поезії, за винятком поеми «Гайдамаки», які, очевидно, додано пізніше, було вже написано.

У листі до редактора «Народного чтения» Тарас Григорович також почав з розповіді про свої літературні пристрасті: «О первых литературных моих опытах скажу только, что они начались в том же Летнем саду в светлые безлунные ночи. Украинская строгая муза долго чуждалась моего вкуса, извращённого жизнью в школе, в помещичьей передней, на постоялых дворах и в городских квартирах; но когда дыхание свободы возвратило моим чувствам чистоту первых лет детства, проведенных под убогою батьковскою стрехою, она, спасибо ей, обняла и приласкала меня на чужой стороне. Из первых слабых моих опытов, написанных в Летнем саду, напечатана только одна баллада «Причинна». Как и когда писались последовавшие за ней стихотворения – об этом теперь я не чувствую охоты распространяться. Краткая история моей жизни, набросанная мною в этом нестройном рассказе в угождение вам, сказать правду, обошлась мне дороже, чем я думал. Сколько лет потерянных! Сколько цветов увядших. И что я купил у судьбы своими – усилиями – не погибнуть? Едва ли одно страшное уразумение своего прошедшего. Оно ужасно, тем более для меня ужасно, что мои родные братья и сёстры, о которых мне тяжело было вспоминать в своём рассказе – крепостные. Да, милостивый государь, они крепостные до сих пор!»

Поява Шевченкових поезій була гаряче, з захопленням зустрінута літературною громадськістю всієї Росії. Осип Іванович Сенковський (Барон Брамбеус), який після співробітництва в «Полярной звезде» К. Ф. Рилєєва став дуже законослухняним, все ж високо оцінив появу Шевченкового першодруку. Він відзначив: «Лишь только Пушкин умер, все мудрые мужи приложили палец ко лбу и задали себе вопрос: есть ли на Руси поэт? Долго думали они, много истратили времени, желчи и чернил, и наконец решили: «А. не поэт, – пишет кудряво; Б. не поэт, – пишет гладко; В. не поэт, – не у нас печатает», и так далее. А есть поэты: по временам доходят до нашего слуха прекрасные песни, отрадные явления, носящие на себе отпечаток несомненного дарования. К таким явлениям принадлежит «Кобзарь» господина Шевченко…

На каком бы языке он не писал – он поэт. Он умеет чувствовать и высказать чувство своё ловким стихом; на каждом произведении его лежит печать поэзии, которая идёт прямо к сердцу»415.

Друг О. С. Пушкіна, поет і видавець «Современника» Петро Олександрович Плетньов писав: «Между всеми произведениями поэзии, появлявшимися в эти три месяца, одно последнее достойно внимания. Оно писано по-малороссийски. В нём собрано несколько простонародных лирических излияний души, живых и счастливо переданных автором. Понимающие малороссийский язык прочтут это собрание, конечно, с удовольствием и благодарностью»416.