МУХАМБАЗИ, КОТОРОЕ НЕ ПОЕТСЯ © Перевод Л. Мальцев

Из Ортачалы плыл Орбелиани

С уловом рыбы в легком челноке,

Зурна звенела в утреннем тумане,

Как будто бы подъем в татарском стане

Пронзительно трубили вдалеке…

И зурначами встрепанное утро

Уже грузилось в сливах на мулов,

В корзинах отливая перламутром

Росы коджорских утренних лесов.

Саят-Нова словами поутру

Трясет за косы сонную Куру, —

Там песнь его вовсю Каро горланит:

«Где прогремят стихи Саят-Нова,

Там гром гремит и клонится трава!»

И вот проснулся мой Тбилиси,

Спросонья потянулись цепи гор.

Ущельями зевнув, поднялись выси

И вызывают сердце на простор.

На двух горах с зарею над Кабахом

Необычайно снег порозовел,

Как на щеках сестер, которых замуж

Орбелиани выдать не успел.

С зарей еще прекрасней храм Кашвети.

В такое точно время, на рассвете,

Орбелиани плыл в родные дали,

Туда, где тамаду уже давно

Рога, вином наполненные, ждали

И подносили с криками вино:

«А ну-ка, парень, пей до дна смелее!»

Я — Тициан. Пусть знают, как я пью…

Но я в стихах во много раз сильнее:

Не только гром гремит под песнь мою —

Она под шум кладбищенской травы

Рассыплет в щепы гроб Саят-Новы.

Май 1925