ТБИЛИССКАЯ НОЧЬ © Перевод П. Антокольский

Как будто умирающая, ночь

Вся изнывала, как певец в ударе.

Иль вправду помогли ей изнемочь

Там, за Курой, рыдающие тари?

И на плоту сосновом пел старик.

И песни незапамятная старость,

Преобразив его гортанный крик,

На что-то там надеяться старалась.

А я чем жив и до чего дошел?

Как Шавнабада, черен я и гол.

О чем же сердце плачет человечье.

Сжигаемое известковой печью?

Зачем мне стол, накрытый на плоту,

И то вино, что бражники глушили?

Схватить бы лучше в руки бомбу ту,

Что некогда швырнул Джорджиашвили.

Вот чем я стал и до чего дошел.

Как Шавнабада, черен я и гол.

Клянусь вам честью, я бедней и жальче.

Чем тот обугленный загаром мальчик.

Я буду петь индустриальный вихрь

И старый мир крушить, как плот дощатый.

Икар взлетел на крыльях восковых,

Но не крылам, а сердцу нет пощады.

Прости мне, если сердце залито

Еще слезами о заре весенней.

Я сам ревную к нищему за то,

Что он поет и плачет об Арсене.

Я сам на загнивающем плоту,

На том дощатом лебеде сосновом,

Но я не кончил. Я еще расту.

Еще надеюсь: все начнется снова.

16 марта 1927