ВСТРЕЧА С КОНСТАНТИНОМ БАЛЬМОНТОМ БЛИЗ МОСКВЫ В ЛЕСНОМ ГОРОДКЕ © Перевод А. Ахундова

Мы полем шли… Доверчивей ребенка,

Волшебник, за тобой я поспешал.

Ты — легкий шаг, походка, как поземка —

Ветрами, как Христос, повелевал.

«Я был в России. Грачи кричали.

Весна смеялась в мое лицо».

Носился ветер с прошлогодним сором

И прядь волос медовых развивал,

И каркал ворон, или плакал ворон,

Твои стихи картаво повторял.

«Я был в России. Грачи кричали.

Грачи кричали: зачем, зачем?»

И у тебя я был… И плакал ворон,

О чем он плакал, разве угадать?

Но родина вставала перед взором,

И слез горячих я не мог унять.

Десятилетье огненное это

Из памяти не выжгло прошлых дней.

Но сколько же в то лето было света,

Что до сих пор светло в душе моей!

— «Важа Пшавела в это лето умер», —

Сказал и сам не поднял головы.

В предсмертной жажде он как обезумел

И словно бык просил: травы, травы…

С тех пор меня не покидало чувство,

Что на два солнца я взглянуть успел.

Фантазии ли, нежности ли буйство,

Но с этим я бы умереть хотел.

«Собачья» ли «площадка», где я маюсь?

Никольская ли церковь? Все, как встарь…

Но позвонить у двери не решаюсь, —

Здесь прежде был престол, сиял алтарь.

Здесь Скрябин день и ночь со смертью бился,

Звучал здесь Руставели… Я читал

Оригинал… и пот с меня струился.

Здесь Грушко, наш декан, тогда живал.

И ты читал… Нет, так берут аккорды,

Так мед из сотов пьют, так льют свечу!..

И я родной земли почуял корни,

Цветущую увидел алычу.

Что, Балтрушайтис дремлет? В самом деле?

Хорош Волошин, с головою льва!

И вдохновенный голос Руставели

Покрыли зимней нежности слова.

Тебя, великолепного поэта,

Ждут с голубыми рогами друзья,

Второго «Витязя в тигровой шкуре» где-то

Тбилиси ждет, ждет Грузия моя.

Уже тогда, и порознь и вместе,

Пытались футуристы мир менять…

Но мы, мы данники одной, старинной чести,

И нам с любовью в сердце умирать!

Февраль 1927 Тбилиси