17.

17.

Утром, вернувшись из столовой, увидели во дворе на чем-то сидящих и разговаривающих Александра Павловича и прораба. Кстати сказать, это мы в разговоре между собой называли его прорабом, а какую он занимал должность, — может быть из нас кто-нибудь и знал, — я не интересовался. Женя, Жора и Моня двинулись было к ним, но Мотя, Толя и я их придержали: не надо мешать.

— Где бы нам поговорить? — спросил нас Александр Павлович после разговора с прорабом. Мы повели его в нашу комнату, и он сразу подошел к окнам: — А гор отсюда не увидишь...

— А раньше были видны, — заговорили мы наперебой. — Это при нас выросло крыло... Раньше проснешься рано и любуешься...

— Так вы на этом корпусе поработали?

— Да работа — не бей лежачего, — ответил Женя. — Работали через день по очереди. И не долго.

— Не скромничайте. Начальство вас похвалило — вы помогли. И вам полезно. На ознакомительной практике теперь студенты редко пользуются такой возможностью: или нет возможности, или нет желания ею воспользоваться.

К отчету о практике мы делали записи и зарисовки — все, кроме Жени. Он сказал мне:

— Я и так запомню. А в случае чего ты что — не дашь свою тетрадь посмотреть? Расспрашивая и просматривая наши тетради, Александр Павлович попросил ее у Жени.

— А я и так все помню.

— Да ну! Ну, хорошо... Вот вы вели здесь кирпичную кладку...

— Смотрели, как ее каменщики ведут.

— А сможете нарисовать деталь сопряжения кладки со столяркой? Она несколько отличается от обычной.

— Это я заметил. — Женя быстро рисует и говорит: — Вот обычная, которую мы знаем, а вот — не знаю, как ее назвать. Местная, что ли?

— Назвать ее можно — заложенная в проекте. В последнее время ее стали применять в общественных зданиях.

Александр Павлович стал задавать вопросы, примерно такие, какие мы услышали от него, когда он в институте принимал наши отчеты о практике. Сейчас он не обращался к кому-либо конкретно, но отвечали мы все, и иногда происходили веселые заминки, когда начинали говорить сразу двое-трое. Мне вспомнились второй курс профшколы, только что введенный бригадный метод, наша первоначальная бригада, когда мы бросали жребий кому отвечать и уступали друг другу право на ответ. Это было... Это было скоро десять лет тому. На душе стало тепло и грустно. Говорят — в старости одолевают воспоминания. Так что я — начинаю стареть?

Окончив спрашивать, Александр Павлович отметил женину память, назвав ее ухватистой. Немного помолчав, глядя на Женю, он сказал:

— Я что-то не припомню у вас такой памяти при изучении технических дисциплин.

— Так то теория! — сказал Женя таким тоном, что мы все рассмеялись. — Я легче запоминаю вещи практические, чем теоретические. Что тут смешного?

— Не обижайтесь, Курченко. Ничего смешного тут нет, и засмеялись мы от неожиданности. Но пойдем дальше...

Александр Павлович заметил, что в наших записях ничего нет об организации строительства, видно, что мы этим вопросом не интересовались.

— А чем тут можно интересоваться? — спросил Моня. — То строится, то почти не строится — вот и вся организация.

— Верно, строительство ведется плохо, но знакомство с организацией работ, — вы же знаете, — входит в программу практики и в отчете должно быть отражено. Вы возьмите проект организации работ, — он здесь есть, — сопоставьте его с тем, как ведется строительство, и поинтересуйтесь чем вызвано отступление от этого проекта.

— Мы интересовались, — ответил Моня. — Во-первых, на этот год уменьшили ассигнования по сравнению с запланированными, во-вторых, материалы и рабочих то и дело перебрасывают на другую стройку.

— Мы спрашивали, что это за стройка, — говорит Мотя. — Прораб, или кто он там, ответил, что это — внеплановый объект, и нам лучше не совать свои носы в то, что нас не касается.

— Да все знают, что это за объект... — начал, было, Женя. — В Долин...

— Ладно, помолчи! — резко оборвал его Толя. — Знаешь такое телеграфное агентство — ОБС? Одна баба сказала.

— Так как же нам в отчете — так и писать? — спросил Мотя.

— Со ссылкой на ОБС? — вырвалось у меня.

Александр Павлович засмеялся.

— Нет, нет. Так писать не надо. Вы коротко приведите основные положения проекта организации строительства. Опишите, как были организованы работы, в которых вы сами принимали участие. И больше ничего не надо — этого будет вполне достаточно.

— Александр Павлович, а почему так получается? — спросил я. — Нам еще курс организации строительства не читали, а отчет уже требуется?

— Неувязка такая есть. Объясняется она тем, что на вашем факультете мал срок обучения, и получается, я бы сказал, толкотня читаемых дисциплин. И вот, организацию строительства до этой практики некуда втиснуть. А отодвинуть практику или организовать вторую невозможно: на следующий год у вас последняя практика — проектная, и тоже за счет сокращения каникул. Беда невелика: этот предмет не из мудреных, он основан на арифметике и здравом смысле. Правда, некоторым, — наверное, без привычки, — он дается трудновато. Вот вы поразмыслите над этим делом, и оно потом у вас пойдет легко.

Александр Павлович советует готовить отчет здесь, не откладывая на потом.

— Времени свободного у вас тут много, а каникулы — только месяц. Испортите себе каникулы: все время будет саднить мысль — надо писать отчет. Обстановка здесь, конечно, отвлекающая, курортная, но вы вот что учтите: сядете писать отчет — обязательно окажется, что у вас каких-то сведений не хватает, начнете фантазировать и наврете. А здесь все под рукой.

На этом проверку нашей практики Александр Павлович, надо полагать, закончил, но вдруг попросил нас прийти к нему в гостиницу во второй половине дня, и назначил время. Когда мы разошлись, Моня сказал мне:

— Мал срок обучения? А сколько времени гробили на военное дело, историю партии и прочую, как ты говоришь, муру. Эх, да что говорить!

Собирались у гостиницы «Нальчик» — новое трехэтажное здание против парка. По вечерам здесь из ресторана доносится музыка. Толя пришел с Дюсей. Сначала я удивился, но тут же сообразил: на кафедре Александра Павловича работает старший брат Толи, Александр Павлович, наверное, знаком с семьей Мукомоловых и знает Дюсю.

— Дюсе привет! — сказал Женя. — Теперь ясно; проверка нашей практики окончена.

Жить стало лучше, жить стало веселей.

— Какой сообразительный мальчик! — сказал Толя.

Александр Павлович пригласил нас в ресторан на обед. Там уже был сервирован стол на восемь персон, и на столе стояли бутылки сухого вина: две — красного и две, — запотевшие, — белого. После обычных шумных приготовлений, — усаживались, клали на тарелки не помню какую снедь, наливали вино, и все это не переставая разговаривать, — Александр Павлович, сидевший во главе стола, когда мы угомонились, встал, поблагодарил за поездку к Эльбрусу, сказал, что эту поездку он никогда забыть не сможет, что он теперь не представляет себе лучшего отдыха, физического и душевного, что, наверное, его постоянно будут манить горы... «Удастся ли когда-нибудь еще побывать в горах — кто знает, но манить будут»... И пожелал нам здоровья и успехов в нашей жизни. Мы молча быстро переглянулись: кому-то надо было ответить, а никто не готовился. Встал Мотя.

— Скажу откровенно: не каждого, кто приехал бы проверять нашу практику, мы взяли бы в эту поездку, а вас, Александр Павлович, мы пригласили с большой охотой и благодарны вам за то, что вы приняли наше приглашение и разделили с нами и некоторые неудобства, и удовольствие от поездки. За ваше здоровье, Александр Павлович, и ваше благополучие!

Толя наклонился к моему уху:

— Хорошо излагает, собака, учитесь, Киса!

— Спасибо на добром слове, — сказал Александр Павлович. — Ну, что ж, давайте на этом официальную часть и закончим.

Хорошо было за этим столом.

— Ну и загорели вы! — оглядывая нас, сказал Александр Павлович.

— Да и вас не назовешь бледнолицым братом, — сказал я.

— А у меня загар двойной: морской и вот теперь — горный. Хорошее доказательство как я добросовестно проверял вашу практику — я ведь к вам приехал из Махачкалы.

— А как там наши?

— Оказался трудный случай, как говорят врачи. На стройке их нет, говорят — давно не видели и, усмехаясь, советуют поискать на пляже. Искал и не находил. Я же их голыми не видел. Они сами меня окликнули. Сначала на стройке они бывали, даже кое-что записали и зарисовали, а потом все забросили. Клянутся, что все успеют... Пришлось серьезно поговорить и с ними, и со строителями. Их главный начальник сразу принял меры, как он сказал — прищемил им хвосты — распорядился, чтобы взяли на учет их пребывание на стройке, и пригрозил в случае чего дать им плохие характеристики.

Мы изумились: разве нам нужно брать здесь характеристики?

— Да нет, конечно. Наверное, тамошний начальник не представляет, как это можно без характеристики. Ну, а я не стал его опровергать, так сказать, в педагогических целях.

Официант принес счет, мы, конечно, схватились за карманы, но Александр Павлович не дал нам заплатить: встал, залился краской и сказал официанту:

— Я заказывал обед, я и плачу. — И, обращаясь к нам: Ребята, это я ваш должник.

Вскоре уехала Дюся, Толя вернулся к нам, мы повздыхали и, никуда не денешься, — принялись за отчет по разделу — организация строительства. Оказалось, что Люся уже прослушала этот курс, мало того, она любит этот предмет, охотно бы занималась им, и с удовольствием стала вводить нас в суть дела. Когда она объясняла нам, как составляются различные графики, Толя тихонько мне сказал:

— Это же чисто женское дело — вроде вышивания.

Одолев этот раздел, решили немного отдохнуть, но стояла такая прекрасная погода, что мы махнули рукой на остальные разделы отчета: материалы собраны, написать всегда успеем. Мы никуда не ездили — у большинства уже мало осталось денег, но нам было хорошо и в парке, и на речке, и в предгорьях.