150

150

Из всех советских праздников для меня самым большим был День Победы. Эти дни остались в памяти, начиная с первого, когда я был ещё студентом и жил в Грозном. Для меня этот праздник всегда считался самым значимым и важным. В этот день, 9 мая 1945-го года, закончилось одно из самых кровавых и жестоких побоищ человечества - Великая Отечественная война. Она была долгой, трудной и завершилась полным крахом фашизма, великой победой союзников по антигитлеровской коалиции. Были в ней не только победы. Мне лично больше запомнились горькие дни поражений 1941 - 42-го годов, когда немецкая армия, вооружённая первоклассной техникой, натренированная и обученная, руководимая именитыми генералами, легко преодолевала сопротивление плохо вооруженной, неподготовленной Красной Армии, возглавляемой нередко бездарными военонначальниками. В эти первые месяцы войны погибли сотни тысяч советских воинов, а миллионы попали в плен. В числе пропавших без вести был мой брат Зюня, а я стал инвалидом.

Это была действительно народная, действительно священная война, которая стоила миллионов жертв, павших на полях сражений, уничтоженных в гетто и концлагерях, умерших от голода и холода в блокадном Ленинграде.

9-ое мая это действительно праздник со слезами на глазах, как поётся в известной песне, когда каждая семья не только радуется победе, но и оплакивает погибших в войне дедов и отцов, родителей, братьев и сестёр, родных и близких. Есть кого оплакивать и мне. Из всех моих многочисленных родственников чудом уцелела только младшая сестрёнка Полечка, спасённая добрыми людьми на оккупированной фашистами Украине.

Больше всех пострадал в той войне еврейский народ, геноцид против которого получил название Катастрофы. Шесть миллионов погибших - та кровоточащая рана, которая до сих пор не заживает в каждом еврейском сердце. Об этой трагедии не принято было говорить в советских средствах массовой информации. Сталин со своими подручными и их приемники, включая первого и последнего президента СССР Горбачева, боялись, что страшная правда о Катастрофе вызовет сочувствие к еврейскому народу. В своей антисемитской политике они не могли допустить, чтобы были обнародованы факты о сопротивлении евреев - их активном участии в борьбе с гитлеровским фашизмом на фронтах, в подполье и партизанских отрядах.

Много было написано в СССР о войне книг, сделано кинофильмов, поставлено спектаклей. В них говорилось о мужестве бойцов и командиров, о подвигах разведчиков и партизан. В них обычно подчеркивалось, что герой был славным сыном украинского, белорусского, русского или казахского народов. Однако, никогда не упоминалось, что герой сражения - сын или дочь еврейского народа.

Только из передач зарубежных радиостанций мы могли узнать, что солдат Дыскин, подбивший в одном бою под Москвой 7 немецких танков; командир подводной лодки Коновалов, потопивший фашистский транспорт “Гойя” с семью тысячами гитлеровских солдат и офицеров; руководитель и организатор обороны Брестской крепости Фомин; герой Малой Земли Кунников; легендарный военный разведчик Маневич; дважды Герои Советского Союза Смушкевич и Драгунский - евреи.

А сколько упрёков в свой адрес мы слышали в годы войны и особенно после неё. Евреи воевали в Ташкенте - говорили в народе. Приходилось это и мне не раз слышать. И это при том, что два моих старших брата и я, 17-летний доброволец ушли на фронт в первые дни войны, где братья погибли, не дожив до Победы.

На торжественных собраниях в День Победы в Могилёве не упоминались имена евреев - участников героической обороны города в июле 1941-го года, а на памятниках узникам гетто, установленным в городах Белоруссии, указывалось, что они сооружёны в память о советских гражданах, погибших от рук немецко-фашистских оккупантов в годы войны.

9-го мая не проводились массовые демонстрации трудящихся, подобно тем, что ежегодно проходили 1-го мая и 7-го ноября. В этот день у аллеи Славы собирались ветераны войны и строем шли от мемориала Победы, что был сооружен у входа в парк культуры имени Горького, к памятнику Ленину на центральной площади города. Из года в год участников марша становилось меньше. Те же, кто доживал до очередного Дня Победы и был в состоянии пройти несколько километров по этому маршруту, одевали свои парадные костюмы, ордена и медали, и колонной, под звуки оркестров маршировали по главной магистрали города - Первомайской улице, где их приветствовали тысячи жителей, дарившие им цветы. Многие бывшие воины были на костылях или с палочками, а некоторые - в инвалидских колясках.

В отличие от первомайских и октябрьских демонстраций, на которые нас принуждали являться, в шествии ветеранов никого не заставляли участвовать. Все приходили по доброй воле. Сюда звала память сердца и потребность общения бывших воинов. Марш ветеранов войны в День Победы стал доброй традицией, которая со временем всё более крепла.

Мне было приятно встречать этот праздник в кругу друзей-фронтовиков. Кроме Бориса Берлина, о котором я уже рассказывал, среди них были Лазарь Иткин и Леонид Поляк, которые жили по соседству, были моими ровесниками и с которыми у нас была общность интересов и судеб.

Лазарь Синаевич получил на фронте такое же, как и я, ранение в ногу, что привело к неподвижности коленного сустава. Разница была лишь в том, что несгибаемой у него стала правая нога, а у меня левая. Он, как и я, после войны закончил институт, и получил диплом инженера. Даже служебная карьера его была похожей на мою. Несмотря на своё явно еврейское происхождение, внешность, акцент и проблемы с произношением буквы “р”, он дослужился до должности главного инженера областного ПО пищевой промышленности и управлял там всей хозяйственной деятельностью и экономикой в ”содружестве” с белорусским директором. Была у нас с Иткиным ещё одна общность - любовь к шахматам. Он считал эту игру самой лучшей и самой умной, что когда-нибудь придумали люди и отдавал ей всё своё свободное время. Для меня было большим удовольствием быть его противником в игре или партнёром в анализе интересных партий или композиций.

Леониду Мойсеевичу Поляку, как и мне, в 1941-ом было 17 и он, как и я, в том страшном году оказался в Армии. Там же в то время были все его старшие братья. Разница была лишь в том, что братьев у него было не два, как у меня, а четыре, и все они, слава Богу, живыми вернулись из пекла войны. Подобно мне, он вкусил полную чашу обид и унижений из-за своей еврейской фамилии, не раз попадал под “сокращения” и лишался любимой работы. Дискриминации подверглись и его дети. Зять Поляка, ровесник и друг наших сыновей, талантливый инженер Эдик Пурыжанский, долгое время не мог найти работу в Минске и вынужден был ездить в пригород, где с трудом устроился на небольшую зарплату.

По душе пришлись нам Леонид Мойсеевич и его милая жена Анна Наумовна, и мы дружили семьями.

Бориса Берлина, Лазаря Иткина и Лёню Поляка я знал много лет и между нами сложились дружеские отношения, которые продолжаются до сих пор и, наверное, сохранятся до конца нашей жизни.

С ними, обычно, и отмечал я праздник Победы. Мы шли в одной шеренге и грудь каждого из нас украшали многие ордена и медали, которых мы были удостоены за боевые и трудовые подвиги, совершённые во славу Родины. Судя по количеству подаренных нам цветов, наша компания производила впечатление на людей, приветствующих ветеранов.

У нашего дома, что находился в конце маршрута, мы обычно покидали колонну и заходили ко мне домой, где Анечка ставила на стол бутылку “Столичной” и мы по традиции подымали тост “За Победу”.

В том году хозяйки дома не было (она отмечала майские праздники с Мишенькой, в Советском), и Лёня Поляк пригласил нас к себе, в свою просторную квартиру, в многоэтажном доме довоенной постройки на соседней улице.

Анна Наумовна ждала гостей и накрыла великолепный стол. Был армянский коньяк, семга, салями и красная икра. Были тосты за Победу, за мир на земле и за нашу дружбу. Вспоминали павших в войну родных, близких и боевых друзей. Тепло и уютно было нам в этот день в доме Поляков.