142

142

Родители Жоры были неутомимыми тружениками. Большую часть жизни они провели в Ляховичах, что в Западной Белоруссии, принадлежавшей до 1939-го года Польше. Жили небогато, но и бедняками их не считали. Надежда Фоминична после войны закончила медицинский институт и работала врачём-рентгенологом в местной больнице, а Василий Тимофеевич был служащим районного масштаба. Работали они оба усердно и пользовались уважением у жителей небольшого местечка, состоявшего, в основном, из поляков и белорусов. Когда-то здесь жило много евреев, но в годы немецкой оккупации их постигла та же участь, что и всего еврейского населения Белоруссии.

Несмотря на скудные заработки, Каленчицы сумели построить добротный дом с приусадебным участком. Всё свободное от основной работы время они отдавали домашнему хозяйству, огороду и выращиванию свиней и птицы. Всё это позволяло не только жить в достатке, но и оказывать посильную помощь детям.

Двоим своим сыновьям, Жоре и Вите, они дали возможность закончить столичные ВУЗы и стать инженерами. Больше внимания в детстве и юности уделялось старшему Жоре, который болел тяжёлым заболеванием крови, могущим привести к фатальному исходу. Не зря, спасённый от казалось неминуемой смерти, Жора часто повторял, что до конца жизни будет в неоплатном долгу перед матерью. Он не только говорил об этом, но и делал всё возможное, чтобы помочь своим родителям в их тяжёлом крестьянском труде.

Большинство своих выходных дней и почти все ежегодные отпуска преданный сын проводил в деревне, на усадьбе родителей, где брал на себя самую тяжёлую и непосильную для них работу. Когда Верочка стала женой Жоры, её постигла та же участь. Большую часть праздничных и многие выходные дни провела она в Ляховичах, выполняя трудную и непривычную для неё сельскохозяйственную и другую домашнюю работу. Следуя примеру мужа, она с утра до вечера трудилась: убирала дом, мыла полы, готовила, стирала бельё, работала на огороде.

В доме привыкли видеть в них основных помощников. Младший сын Витя, когда был холостяком, кое в чём помогал родителям, а когда женился на дочери отставного полковника, вовсе забыл о своих сыновьих обязанностях. Они нередко приезжали с женой, а позднее и с малым ребёнком в отпуск или в выходные дни, чтобы отдохнуть, побыть на природе, погулять по лесу, поплавать и позагорать на речке, но ни у кого и мысли не возникало поручать им какую-то работу. Более того, Надежда Фоминична брала на себя заботы по уходу за ребёнком, предоставляя молодым возможность отдохнуть и развлечься.

Нередко случалось так, что в Ляховичи одновременно приезжали оба сына со своими семьями, и тогда можно было отчётливо видеть разницу в их отношении к родителям. Жора с Верочкой, как всегда, трудились весь световой день, а Витя с Ирой наслаждались природой, солнцем, чистым воздухом, оставив матери заботы по уходу за ребёнком и приготовлению пищи.

Надежда Фоминична почему-то старалась во всём ублажать жене Вити. То ли полковничьи погоны и богатство их новых родственников были тому причиной, то ли их чисто русское происхождение на это влияло, но отношение Жориных родителей к невесткам было далеко не одинаковым.

Верочке обидно было видеть такое неравенство, к которому здесь успели привыкнуть и уже перестали скрывать. Она не раз жаловалась и нам, но мы пытались её успокоить и старались не придавать этому серьёзного значения, пока не почувствовали это на себе.

По случаю шестидесятилетия Надежды Фоминичны в Ляховичах собрались все её родственники, друзья, знакомые и соседи. Приехали на это торжество и мы с Анечкой. Столы ломились от обилия закусок, вино лилось рекой, были тосты, песни, танцы и всё другое, что бывает на селе в таких случаях.

Наши подарки и тосты были не хуже полковничьих, наши поздравления и пожелания не менее искренними, но воспринимались они по-разному. Этого нельзя было не заметить, но мы пытались не обращать на это внимание. Старались до тех пор, пока не стали свидетелями непринуждённого разговора во дворе дома между подвыпившими гостями и хозяевами. Друзья юбиляра возмущались поведением жидов, не обращая внимание на наше присутствие. Антонине Фоминичне стало неудобно слушать это при нас и она знаком и мимикой потребовала изменить тему разговора. Только на это хватило мужества у неё и у Жоры, присутствовавшего при этом. Ни слова осуждения или порицания в адрес друзей-антисемитов мы не услышали.

Потом, правда, хозяйка дома извинялась перед нами за ненароком нанесенную обиду, ссылаясь при этом на затмение мозгов у её друзей от излишне выпитой водки, но это уже не могло ничего изменить. Можно было не сомневаться, что подобные разговоры не впервые велись в этом доме в наше отсутствие и, если не одобрялись, то спокойно воспринимались нашими, в общем милыми и добрыми родственниками. И не водка была тому виной. Не даром говорят: “Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке”.

Мы больше никогда не возвращались к этому случаю и старались забыть неприятный эпизод. Каленчицы бывали на всех наших праздниках и юбилеях в Могилёве, мы встречались с ними в Ляховичах и старались поддерживать нормальные родственные отношения.

С болью и сочувствием восприняли мы сообщение о тяжёлой болезни Надежды Фоминичны, явившейся следдствием многолетнего воздействия рентгеновских лучей, и оказывали посильную поддержку семье в процессе лечения. К сожалению заболевание оказалось неизлечимым и его исход был фатальным. У Василия Тимофеевича не стало верного спутника жизни, дети потеряли добрую и заботливую мать, а жители Ляхович лишились прекрасного доктора.

Вместе со всеми родственниками мы скорбили о безвременной смерти Надежды Фоминичны. Осиротел дом Каленчицев. Жаль было Жору и его отца, для которых покойная была не только матерью и женой, но и главой семейства, и прочной опорой в жизни.

О неприятном эпизоде на её юбилее я вспомнил здесь только для того, чтобы еще раз подчеркнуть как важна национальная общность в семейных отношениях.