16

16

В Оршу вернулся в воскресенье, что позволило весь выходной провести в семье с моими милыми малышами, которых целый месяц не видел и за которыми, как и за Анечкой, ужасно соскучился. Нужно сказать, что с мальчиками мы и без моих нередких командировок не часто виделись. Я уходил на работу, когда они ещё спали и возвращался домой, когда они либо уже спали, либо готовились к тому. Даже в выходные дни, которые тогда были только раз в неделю, редко удавалось целый день побыть дома. Обычно в эти дни проводились ремонтные работы и меня часто вызывали в цех для решения возникающих вопросов.

Забегая вперёд скажу, что так было не только в Орше. Так продолжалось всю мою трудовую жизнь. Я всё надеялся, что со временем мои служебные дела наладятся, войдут в нормальный ритм и я смогу иметь достаточно свободного времени, чтобы уделить должное внимание семье, а может быть что-нибудь останется ещё для личного досуга и интересных занятий, вроде шахмат, рыбалки, охоты, спорта или туризма.

К сожалению, моим надеждам не суждено было сбыться. Почти вся жизнь прошла в работе. К стыду своему я не только не находил времени на воспитание детей и, тем более, на интересный досуг, но даже не исполнял таких своих обязанностей по дому, как заготовку топлива, пилку и колку дров, ремонт домашней утвари и многое другое, что должен делать мужчина в семье. Вместо меня это обычно делали другие люди, а некоторую мужскую работу выполняла Анечка и научилась делать её потом лучше меня. До сих пор мучает совесть, что получив хорошую техническую подготовку в институте, обладая инженерной смекалкой, позволявшей часто на ходу находить решения сложных производственных проблем, владея способностью к разработке технических решений на уровне изобретений, я так и не нашел времени научиться работать молотком, зубилом, топором, пилой. До войны меня этому не научили, в войну это делать не пришлось, а после войны этому научиться помешала другая работа, которая поглощала всё моё время и силы.

Но главное, что отняла у меня та большая работа и о чём я до сих пор более всего жалею, это возможность достаточного общения с детьми и их воспитания.

В этом я в вечном долгу перед ними и перед всей нашей семьёй. О долге этом я никогда не забывал и не раз давал клятвенные обещания восполнить упущенное. К великому моему сожалению выполнить эти обещания я так до глубокой старости, по крайней мере до тех пор пока дети в этом нуждались, не смог. Сознание невыполненного перед детьми долга всегда угнетало меня, и грех этот останется со мной до конца жизни.

А вот то воскресенье, когда никто еще не знал о моём возвращении из Ленинграда и поэтому не беспокоил служебными делами, удалось полностью посвятить семье и моим милым мальчикам. Им уже исполнилось девять месяцев и я только теперь заметил как здорово они подросли и окрепли. Мишка был крупнее и сильнее Вовки и, наверное, поэтому его часто обижал. Мама Рета предупреждала, что теперь они нуждаются в постоянном надзоре и большем внимании, ибо уже могут нанести один другому увечье или травму.

Я привёз им массу игрушек, много одежды и обуви, истратив на это большую часть своих командировочных. Среди достопримечательностей Ленинграда был, конечно, огромный магазин «Детский мир», которому я отдал целое воскресенье и где пришлось выстоять несколько многочасовых очередей чтобы купить подарки своим малышам. Мне тогда казалось, что я достиг в этом больших успехов, но, как потом оказалось, не все мои покупки были в пору ребятам. Им ещё долго пришлось ждать возможности воспользоваться ими. Тем не менее они были рады подаркам, и вместе с ними ликовали и мы, взрослые.

Дети спали валетом в одной кроватке, которую для них соорудили в механической мастерской комбината, и постоянно сохранялась опасность избиения друг друга ножками. Вовке нельзя было позволять плакать, так как он болел спазмофилией и при плаче у него прерывалось дыхание, что вызывало у нас большую тревогу и волнения.

Поскольку Анечка буквально через месяц после родов пошла на работу, основные функции по уходу и надзору за детьми в первые месяцы их жизни легли на плечи бабушки. Нельзя сказать, что это пришлось по вкусу дедушке. Никак нет. Более того, мы получали неоднократные предупреждения от деда Абрама о запрещении им своей жене выполнять обязанности няни. Он утверждал, что имеет приоритетное право на свою жену и она обязана в первую очередь ухаживать за ним, а потом уже за внуками, а поскольку обеспечить обе эти функции она не в состоянии, мы обязаны решить проблему ухода за нашими детьми собственными силами и средствами. Нельзя сказать, что дед Абрам не любил своих внуков. Он по-своему их любил и даже гордился ими. Как только они начали произносить какие-то членораздельные звуки, он приложил много усилий, чтобы научить их произнести по еврейски: «Их бин а ид!», то есть подтверждать своё еврейское происхождение. И представьте себе - он этого добился, когда им ещё и года от роду не было. Дед Абрам заставлял их повторять эту фразу, как только в доме появлялся новый человек. Однако, всё это не мешало ему требовать от мамы Реты готовить для него еврейскую пищу, соблюдая субботу и праздники, ежедневно стирать и гладить свежую рубашку, обеспечивать весь остальной сервис по уходу за ним без каких-либо исключений и маме Рете стало невмоготу совмещать обязанности по уходу за мужем и внуками. Мы были вынуждены отдать детей в детские ясли, что были при мясокомбинате, рядом с нашим домом.

Наверное, больше всех от этого страдала бабушка, которая очень любила внуков и лучше всех понимала, как нужен им её уход и внимание. Она очень волновалась за мальчиков и по несколько раз в день навещала их в яслях, подкармливая разными сладостями, которые сама готовила.

Не скажу, что и мы были спокойны, отдав так рано детей в ясли. Несмотря на то, что заведующая яслей получила строгое указание Уткина обеспечить индивидуальный уход за близнецами и поручить это лучшей няне, а весь персонал яслей оказывал им повышенное внимание, мы очень волновались за мальчиков и не раз обсуждали вопрос об уходе Анечки с работы, хотя бы на один-полтора года, пока они не окрепнут и не пойдут в детсад. Однако, каждый раз когда такое решение созревало, Анечка с карандашом в руках убеждала нас в том, что одной моей зарплаты никак не хватит на содержание семьи из пяти человек, включая её сестру Полечку, которая ещё училась в школе и была на полном нашем иждивении.

Обсуждался и вопрос поиска няни, но и от этого пришлось отказаться по тем же финансовым соображениям. Ясли стоили очень дёшево и не каждая няня, которой пришлось бы платить в несколько раз больше, смогла бы обеспечить такой уход, какой получали наши дети в яслях.

В этом мы позднее смогли убедиться, когда всё же взяли няню. Нашим мальчикам больше нравилось в садике и они посещали его до самого отъезда из Орши, когда они уже были в четырёхлетнем возрасте. Конечно, нам повезло, что это были «свои» ясли и «свой» садик. Не в каждом другом им был бы обеспечен такой уход и такое внимание. Долго ещё мы с благодарностью вспоминали Оршанские детские дошкольные заведения, которые так много доброго сделали для становления наших детей и для нас самих в тот трудный период нашей жизни.