72

72

О подборе кандидатуры на должность директора как будто все забыли. Комбинат стабильно выполнял производственные планы, выходил победителем в социалистическом соревновании и часто назывался в числе лучших предприятий на городских, областных и даже республиканских конференциях, пленумах и сессиях. Казалось всех устраивало сложившееся положение.

Признаюсь, что и меня это в какой-то мере устраивало. Мне впервые доверили руководство крупным предприятием и я был его единоличным и почти полновластным хозяином. Даже Жудрак не вмешивался теперь в дела комбината и его руководство мы чувствовали только по обилию формальных директив, которыми он снабжал нас, наравне с другими подчинёнными ему предприятиями.

В коллективе обстановка стабилизировалась. Прекратились сплетни, склоки и распри. Повысилась дисциплина и я чувствовал полную поддержку не только со стороны инженерно-технических работников, но и большинства рабочих и служащих. В связи с ростом объёмов производства возросли фонды зарплаты, что позволило выплачивать в полном размере премиальные, а это в свою очередь повлияло на сокращение числа случаев хищения продукции.

Очередная ревизия отметила улучшение производственно-финансовой и хозяйственной деятельности комбината.

Изменилось отношение к предприятию не только со стороны партийных и советских органов, но и всех других контролирующих и инспектирующих организаций. Зинкевич довольно часто посещал комбинат и, дважды за время моей работы здесь, побывал первый секретарь обкома Криулин. Я чувствовал их доброе отношение и полную поддержку, что придавало уверенность и силы, повышало настрой.

Работа мне нравилась и работалось в удовольствие. Я ожидал, что мне вскоре предложат должность директора и готовился к этому. Моё отношение к возможному выдвижению на эту должность менялось со временем. То я был настроен отказаться, вспоминая горький опыт многих директоров - евреев, то был готов принять такое предложение, обусловив своё согласие определёнными условиями.

Однако предложений не было ни со стороны Совнархоза и управления мясной промышленности, ни со стороны партийных органов. Чувство обиды овладело мной. Хоть я больше склонен был отказаться от директорской должности, когда её мне предложат, но мне почему-то хотелось, чтобы такое предложение было сделано. По этому как бы сверялись мои надежды на перемену ситуации к лучшему после прихода к власти Хрущёва.

И всё-таки работать одному, совмещая две должности, было трудно и терпение моё иссякло. При очередном посещении комбината начальником управления Бирулёй, выслушав его хвалебную оценку моей работы, я пожаловался на это и потребовал ускорить назначение нового директора. Он попросил подождать какое-то время, так как до сих пор всё ещё не было получено согласие ЦК КПБ на моё назначение. Всё прояснилось. Повторилась ситуация с моим назначением на должность главного инженера “Белптицетреста”. Изменений в кадровой политике партии пока не произошло. Руководящие посты должны были заниматься только представителями коренных национальностей и евреям доступ туда был закрыт.

Вновь проглотив горькую пилюлю реальной действительности и, осознав своё настоящее положение в советском обществе, я предупредил Бирулю, что если в месячный срок не будет назначен новый директор, я подам заявление об освобождении с занимаемой должности.