127
127
Работы было много. Дело это было для меня новым. Хоть и приходилось участвовать в выборе проектных решений при расширении и строительстве мясокомбинатов в Молодечно, Гомеле и Могилёве, разрабатывать техдокументацию на реконструкцию цехов, осуществляемую собственными силами и конструкторскую документацию на наши изобретения, но руководством и организацией работы многочисленного коллектива проектировщиков и конструкторов пришлось заниматься впервые.
Нужно было подобрать необходимое количество специалистов. Если проектировщиков строителей, сантехников, электриков и сметчиков можно было найти в других проектных организациях города, то инженеров технологов мясной и клеежелатиновой промышленности, имеющих опыт проектной работы, в Могилёве найти не представлялось возможным. Эту задачу пришлось решать за счёт обучения молодых специалистов в институтах “Гипромясомолпром” Москвы, Ленинграда и Минска. Благо ещё, что эти институты на это соглашались (стажёры бесплатно на них работали во время учёбы).
Как бы там ни было, но в течении нескольких месяцев удалось подобрать костяк специалистов всех специальностей, которые затем уже сами могли обучать молодых инженеров, прибывающих из институтов.
В первое время приходилось технологическую часть некоторых наиболее сложных и ответственных проектов разрабатывать в других проектных институтах, но таких случаев было немного и вскоре мы совсем отказались от подобных услуг.
Новая работа мне всё более нравилась и я получал от неё истинное удовольствие. Особую радость вызывал ввод в эксплуатацию цехов и пусковых комплексов, построенных по проектам ПКБ. Приятно было сознавать, что из наших чертежей выростают новые производственные участки с высоким уровнем механизации и автоматизации технологических процессов, санитарно-бытовые помещения, соответствующие современным требованиям, цехи подсобного и вспомогательного производства.
Конструкторский отдел выполнил документацию на ряд опытно-конструкторских работ отраслевого значения. Работники ПКБ стали авторами собственных разработок, защищённых авторскими свидетельствами и были первыми изобретателями в клеежелатиновой промышленности.
Тематические планы и договорные обязательства выполнялись систематически, что обеспечило устойчивое финансовое положение. Была разработана система материального поощрения за своевременное и качественное выполнение работ. Зарплата специалистов ПКБ возросла и была не ниже, чем инженерно-технических работников на предприятиях отрасли.
В коллективе царил творческий подъём и уважительное отношение между работниками. Не было проблем с сохранностью соцсобственности, что отравляло обстановку на мясокомбинатах, создавало недоверие и подозрительность, рождало сплетни и склоки.
Руководители и ведущие специалисты ПКБ пользовались авторитетом на предприятиях и в Главке. Они стали членами Научно-технического Совета “Союзклейжелатинпрома” и принимали активное участие в решении важных технических и производственных вопросов.
Казалось, теперь можно было спокойно работать, набираться опыта, повышать квалификацию и пожинать плоды своего труда, но не тут-то было. Лагир не выпускал меня из под своего контроля. Мой директорский титул и успехи в работе не давали ему покоя. Требовать моего увольнения, как это было в Минске, он не мог, так как я находился в прямом подчинении союзных организаций. Тогда он настоял на предъявлении в судебном порядке иска по взысканию с меня 140 тысяч рублей, якобы незаконно выплаченных мною работникам объединения и Могилёвского мясокомбината. Тех самых премий, о которых упоминал Машеров на Пленуме ЦК КПБ.
Казалось бы, следовало подождать результатов следствия, которое проводилось МВД республики по его инициативе, и уже с учётом этого решать вопрос о размере ущерба и порядке его взыскания, но уголовное дело тянулось необычно долго и трудно было предсказать его исход. Лагир же посчитал, что после критики на Пленуме в мой адрес, не составит большого труда добиться желаемого решения суда по гражданскому иску министерства, а это, в свою очередь, оказало бы нужное воздействие на следователя и предопределило бы исход дела.
В этом, наверное, была своя логика. Любой суд в Белоруссии не мог в то время не считаться с мнением и выводами Первого секретаря ЦК и решением республиканского Комитета народного контроля.
Лагир не сомневался в удовлетворении предъявленного гражданского иска, но тем не менее настаивал на тщательной подготовке материала и надёжной его защите в суде.