138
138
Как гром среди ясного неба было воспринято в народе сообщение о внезапной кончине Петра Мироновича Машерова. Он погиб в автомобильной катастрофе и власти объяснили это чистой случайностью. Недавно республика широко отметила его шестидесятилетие и, по сравнению с престарелыми членами Политбюро, он казался совсем молодым. Ходили даже слухи о предстоящем переезде его в Москву и назначении на пост председателя Совета министров СССР. Такое решение, наверное, было бы вполне логичным, тем более, что престарелый Тихонов, занимавший в то время этот высокий пост, уже явно неспособен был возглавлять правительство страны.
Можно без преувеличения сказать, что Машеров был одним из наиболее выдающихся руководителей партии и государства того времени. Под его руководством Белоруссия достигла расцвета своей экономики, науки и культуры, и стабильно опережала все другие республики Союза в темпах роста объёмов производства, других экономических показателях.
Не в пример другим партийным вождям, Пётр Миронович был грамотным, высоко культурным руководителем, и сильной личностью.
Если о некоторых наших учителях марксистско-ленинской идеологии разрешалось сообщать, что они закончили семинарию или землемерное училище, то Машеров получил высшее образование, начинал свою служебную карьеру со школьного учителя и мог выступить перед любой аудиторией “без бумажки”.
Если о большинстве партийных бонз времён “застоя” шла молва, как о деятелях, способных и себе положить в карман миллионы и задобрить тех, кто был над ними, то Пётр Миронович отличался своей личной порядочностью и честностью.
В одном только Машеров не уступал другим партийным руководителям - отношением к государственному антисемитизму, что процветал в Центре, Союзных республиках и особенно в Белоруссии, где он подогревался “научными трудами”, которые издавались массовыми тиражами и готовились специальными институтами, входящими в систему Академии наук БССР.
В этом я смог убедиться на своём горьком опыте, когда он поддержал антисемита Лагира и оклеветал меня на всю страну с трибуны Пленума ЦК. Наверное, у меня были основания злорадствовать о случившейся трагедии, но я тяжело воспринял весть о кончине Машерова и переживал по этому случаю.
Может быть такие чувства к погибшему лидеру были вызваны тем, что о мёртвых следует вспоминать только хорошее, а возможно тем, что я уже тогда понимал: Пётр Миронович, будучи воспитанником системы, и находясь в её тисках, поступить иначе не мог. Этого ему бы не простили ни “на верху”, ни широкие слои населения, воспитанные государственным антисемитским мировоззрением.