Испытание войной

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Испытание войной

Когда 19 июля 1870 г. было обнародовано заявление Наполеона III о войне, Маркс и Энгельс ни минуты не колебались в своей оценке: на Германию совершено нападение, она должна обороняться. Победа Германии была бы в интересах немецкого рабочего движения, которое нуждалось в едином национальном государстве, для того чтобы сплоченнее вести свою освободительную борьбу. Кроме того, немецкое рабочее движение, возглавлявшееся Социал-демократической рабочей партией как в организационном, так и в теоретическом отношении, представляло собой авангард международного рабочего движения.

Но интересы немецкого народа и интересы Гогенцоллернов были диаметрально противоположными. Гогенцоллерны и их подручный Бисмарк желали создать такую единую Германию, во главе которой стояла бы Пруссия. Маркс и Энгельс, революционные силы немецкого рабочего движения боролись за демократическую Германию, в которой Пруссия «растворилась» бы. Поэтому Маркс и Энгельс были возмущены руководителями лассальянцев, поначалу безоговорочно поддержавшими прусское правительство. И, напротив, они с признательностью приветствовали «акт мужества»[289] Бебеля и Либкнехта, которые недвусмысленно отмежевались в рейхстаге от династических целей Пруссии и призвали европейские народы «устранить нынешнее господство, основывающееся на силе сабель и классовом неравенстве, как причину всякого государственного и общественного зла»[290].

Вечером в день начала войны происходило заседание Генерального Совета. Марксу было поручено подготовить публичное воззвание о войне. Маркс писал Энгельсу: «Это мало приятно в моем теперешнем состоянии – при болезни печени и усталости»[291]. Но он написал его в течение четырех дней, работая почти без перерыва. 23 июля проект был готов, а 26-го единогласно утвержден. Воззвание было опубликовано 28 июля на английском языке, несколько позже оно появилось на французском и немецком языках под заглавием «Генеральный Совет Международного Товарищества Рабочих о войне». Сегодня этот документ известен в качестве «Первого воззвания Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих о франко-прусской войне». Энгельс, не сумевший на этот раз из-за нехватки времени просмотреть рукопись до ее опубликования, написал Марксу 31 июля: «Воззвание научит все классы народа понимать, что теперь только у рабочих имеется подлинная внешняя политика. Оно очень хорошо…»[292]

Маркс вместе с Энгельсом еще в предшествующие десятилетия убедительно доказали, что причины войн коренятся в общественных отношениях. Необходимо устранить от власти эксплуататоров, наживающихся на войнах, чтобы навсегда исполнилась мечта человечества о мире. Но пролетариат должен занимать свою позицию по отношению к тем войнам, предотвратить которые он не в состоянии.

Маркс заявил ясно и недвусмысленно: «Со стороны Германии война эта является оборонительной»[293]. Но он тотчас указал и на то обстоятельство, что Бисмарк преследует в войне против Франции собственные, разбойничьи цели. Немецкий рабочий класс должен поддерживать войну до тех пор, пока она является оборонительной войной против Наполеона III, справедливой войной. «Если немецкий рабочий класс допустит, чтобы данная война потеряла свой чисто оборонительный характер и выродилась в войну против французского народа, – тогда и победа и поражение будут одинаково гибельны»[294].

Как это уже часто случалось в прошлом, Маркс и Энгельс еще раз на своем собственном примере показали рабочему классу, как следует выставлять и сегодня остающееся актуальным требование: коммунист должен оценивать политику классового врага не по его речам, как бы прекрасно и привлекательно они ни звучали, а исключительно по его делам.

Маркс с гордостью цитировал в воззвании выдержки из решений, которые принимали в те дни немецкие и французские рабочие на антивоенных собраниях в Париже и других французских городах, а также в Берлине, Брауншвейге и Хемнице (ныне Карл-Маркс-Штадт). Эти демонстрации пролетарского интернационализма вселяли такую уверенность, что Маркс закончил свой призыв следующими словами:

«В то время как официальная Франция и официальная Германия бросаются в братоубийственную борьбу, французские и немецкие рабочие посылают друг другу вести мира и дружбы. Уже один этот великий факт, не имеющий себе равного в истории, открывает надежды на более светлое будущее. Он показывает, что в противоположность старому обществу с его экономической нищетой и политическим безумием нарождается новое общество, международным принципом которого будет – мир, ибо у каждого народа будет один и тот же властелин – труд!»[295]

Маркс и Энгельс ни минуты не сомневались в победе Пруссии и союзных с ней немецких государств. Они с тревогой наблюдали за тем, как милитаристы и буржуа, опьяненные успехами прусско-германских войск, все беззастенчивее требовали включения Эльзаса и Лотарингии с их запасами угля и железной руды в состав Германии. Когда руководители Эйзенахской партии обратились в Генеральный Совет с вопросом, что же следует делать, Маркс высказал предостережение: запланированная аннексия французских провинций Эльзаса и Лотарингии исключит всякую возможность действительно прочного и длительного мира между Францией и Германией и станет вернейшим средством обеспечить господство милитаристского деспотизма в будущей уже не раздробленной, единой Германии[296].

И не только это. «Тот, кто не совсем еще оглушен теперешней шумихой или не заинтересован в том, чтобы оглушать германский народ, должен понять, что война 1870 г. так же неизбежно чревата войной между Германией и Россией, как война 1866 г. была чревата войной 1870 года… Если они захватят Эльзас и Лотарингию, то Франция вместе с Россией будет воевать против Германии»[297]. В одном из своих писем Маркс добавил: «…такая война № 2 будет повивальной бабкой неизбежной в России социальной революции»[298].

Прошло сорок четыре года, и Германия вступила в войну против России и Франции. Спустя три года, в 1917 г., в России победила социалистическая революция. А еще через год развалилось прусско-германское милитаристское государство. Случайность или пророчество? Ни то ни другое, а научное предвидение на основе знания исторических закономерностей.

Когда 2 сентября Наполеон III сдался в плен в крепости Седан, когда спустя 48 часов в Париже была провозглашена республика, случилось то, чего так опасались Маркс и Энгельс: Бисмарк продолжил войну против Французской Республики и французского народа, войну, ставшую теперь жестокой завоевательной войной. Во втором воззвании о франко-прусской войне Маркс от имени Генерального Совета призвал членов Международного Товарищества Рабочих всюду выступить за признание Французской Республики – буржуазной республики. К немецким же рабочим он обратился с призывом решительно выступить против захватнических намерений прусских милитаристов.

Рабочие выполнили свой долг как интернационалисты и истинные патриоты. На митингах и собраниях, в печати и листовках они протестовали против намечавшегося захвата Эльзаса и Лотарингии. Реакция приняла свои меры. Были арестованы и отправлены в Восточную Пруссию члены руководства Эйзенахской партии во главе с Вильгельмом Бракке. Бебеля, Либкнехта и других взяли под стражу по «подозрению в государственной измене». Таковы были «аргументы» милитаристов против обращения революционной рабочей партии к совести нации. Таков был ответ шовинистов на приверженность марксистов пролетарскому интернационализму.

Так как многие секретари-корреспонденты Генерального Совета поспешили отправиться во Францию, нагрузка на Маркса многократно увеличилась. «Мое время до такой степени поглощено „делами Интернационала“, что я никогда не ложусь спать раньше 3 часов ночи»[299], – писал он в те месяцы. Обширная переписка, демонстрации, митинги, призывы к английскому правительству признать Французскую Республику и, наконец, сборы средств солидарности для арестованных в Германии – на все это не хватало дня.

«Дорогая г-жа Либкнехт!

Генеральный Совет Интернационала открыл сбор в пользу семей преследуемых прусским правительством немецких патриотов – патриотов в подлинном смысле слова. Первые 5 ф. ст., которые я Вам посылаю, предназначены для Вас и г-жи Бебель»[300] – так начинается письмо Маркса, датированное 13 января 1871 г. За пару недель до того Энгельс лично послал деньги жене Либкнехта, носившей в то время под сердцем сына Карла, и написал ей от себя и от имени Маркса следующие строки о деятельности ее мужа и Августа Бебеля: «Мы все здесь были очень обрадованы мужественным поведением обоих в рейхстаге при таких обстоятельствах, когда поистине было не шуточным делом открыто и твердо выступить с защитой наших взглядов… Немецкие рабочие проявили во время этой войны такую проницательность и энергию, которые сразу ставят их во главе европейского рабочего движения, и Вы понимаете, какой гордостью это наполняет нас»[301].

Как ни сожалели Маркс и Энгельс о том, что Германия «первоначально обретает свое единство в прусской казарме»[302] (а провозглашение Германской империи 18 января 1871 г. подтвердило это предвидение), они приветствовали обретенное национальное единство Германии как несравненно более благоприятную основу для крепнущего революционного немецкого рабочего движения.