Прощальный номер, отпечатанный красной краской
Прощальный номер, отпечатанный красной краской
Весной 1849 г. вселявшее столько надежд движение к созданию общенациональной рабочей партии оказалось прерванным. В Германии развернулась решающая битва между революционными силами и феодальной контрреволюцией, которая теперь уже выступала в союзе с буржуазией. Она вошла в историю под названием кампании за имперскую конституцию. Маркс и Энгельс принимали в ней активное участие.
Внешним поводом явилось принятие в конце марта 1849 г. имперской конституции, которая после многомесячных дебатов наконец была одобрена Франкфуртским национальным собранием. Это была буржуазная конституция, представлявшая собой жалкий компромисс. Согласно ей, предусматривалось не создание единой демократической германской республики, а наследственной германской империи с общегерманским парламентом. Несмотря на всю свою ограниченность, конституция все же являлась шагом вперед по сравнению с существовавшей до того времени политической и экономической раздробленностью Германии и неограниченным господством феодальных властителей.
Из-за этих антифеодальных тенденций немецкие князья отклонили имперскую конституцию. По тем же причинам для народных масс она стала символом революции. Народ видел, как писал Фридрих Энгельс, «в каждом, пусть даже жалком шаге на пути к объединению Германии шаг к устранению мелких государей…»[173].
В первые дни мая в различных частях Германии – в Саксонии и Силезии, Рейнской области, Бадене и Пфальце – народные массы поднялись на вооруженную борьбу в защиту имперской конституции. Разумеется, Маркс и Энгельс в «Новой Рейнской газете» выступили на стороне восставших. Они надеялись на то, что этот революционный подъем во имя непосредственной цели – имперской конституции – сможет перерасти в борьбу за демократическую республику.
Когда в рейнско-вестфальском индустриальном районе началось восстание и там для руководства сопротивлением стали создаваться комитеты безопасности, а правительство бросило против революционных рабочих и ремесленников, мелких буржуа и крестьян войска, Фридрих Энгельс поспешил на свою родину. 17 мая «Новая Рейнская газета» так сообщала об этом:
«10 мая Фридрих Энгельс, редактор „Neue Rheinische Zeitung“, отправился из Кёльна в Эльберфельд. В Золингене он взял с собой два ящика с патронами, захваченные золингенскими рабочими при штурме цейхгауза в Грефрате. Прибыв в Эльберфельд, Энгельс сделал Комитету безопасности доклад о положении вещей в Кёльне и предоставил себя в распоряжение Комитета. Тотчас же военная комиссия возложила на него руководство работами по возведению укреплений…
В первый же день своего пребывания в Эльберфельде Энгельс организовал саперную роту и достроил баррикады у некоторых выходов из города… В следующие дни Энгельс продолжал свою деятельность: перестроил многие баррикады, наметил план расположения новых баррикад и усилил саперные роты»[174].
Во всех своих действиях Энгельс пользовался полным доверием рабочих. Они видели в нем своего человека, потому что на протяжении многомесячных революционных выступлений имели возможность убедиться, что «Новая Рейнская газета» последовательно отстаивает интересы пролетариата.
Совершенно иной была позиция Комитета безопасности, состоявшего преимущественно из мелких буржуа. Члены комитета боялись коммуниста Энгельса и союза с ним, а поэтому постарались удалить его из города. Это был один из многочисленных примеров того, как мелкая буржуазия в те дни сама обрекала себя на бессилие.
Энгельс возвратился в Кёльн. По дороге туда он во главе рабочего добровольческого отряда захватывает новую партию оружия в грефратском арсенале, в связи с чем вскоре вновь отдается приказ о его аресте. Но и в Кёльне его пребывание оказалось непродолжительным. Реакция готовилась нанести уничтожающий удар по «Новой Рейнской газете». Маркс, Дронке и Веерт были высланы, против остальных редакторов было начато судебное преследование. Вследствие этого дальнейший выпуск газеты стал невозможным.
«Мы вынуждены были, – писал позже Энгельс, – сдать свою крепость, но мы отступили с оружием и снаряжением, с музыкой, с развевающимся знаменем последнего красного номера…»[175] Обращение редакции газеты к рабочим, помещенное в этом отпечатанном от первой до последней строчки красной краской прощальном номере газеты за 19 мая, заканчивалось следующими словами: «Редакторы „Neue Rheinische Zeitung“, прощаясь с вами, благодарят вас за выраженное им участие. Их последним словом всегда и повсюду будет: освобождение рабочего класса!»[176] Обращаясь к своим врагам, они заявили: «Мы беспощадны и не просим никакой пощады у вас… Мы спасли революционную честь нашей родины»[177].
Гордо звучали полные революционного оптимизма стихи «Прощального слова „Новой Рейнской газеты“» Фердинанда Фрейлиграта, помещенные на первой полосе:
В усмешке презренье к врагам затая
И крепко сжимая шпагу,
«Восстанье!» – кричала пред смертью я,
Не сломили мою отвагу…
Так прощай же, прощай, грохочущий бой!
Так прощайте, ряды боевые,
И поле в копоти пороховой,
И мечи, и копья стальные!
Так прощайте! Но только не навсегда!
Не убьют они дух наш, о братья!
И час пробьет, и, воскреснув, тогда
Вернусь к вам живая опять я![178]
Вновь предстояло изгнание. В то время как Женни Маркс с тремя детьми и Ленхен Демут поехала к своей матери в Трир, Маркс и Энгельс направились в центр восстания – в Юго-Западную Германию. Но прежде следовало удовлетворить кредиторов газеты, выплатить заработную плату наборщикам и печатникам, долги поставщикам бумаги, гонорары корреспондентам, а также позаботиться о соратниках, которым грозил арест. Карл и Женни пожертвовали последним, что у них было, – в общей сложности 7 тысячами талеров. У семьи не осталось ничего, кроме серебра Женни, но и оно вскоре оказалось в ломбарде, так как нужны были деньги на дорогу.