Героизм и белый террор

Героизм и белый террор

Эта задача становилась актуальнее день ото дня. В Париже свирепствовал голод. Поправ всякое чувство национального достоинства, правительство Тьера выклянчило у прусских оккупантов досрочное освобождение нескольких десятков тысяч французских военнопленных, чтобы направить их против революционного Парижа. В начале апреля версальские войска перешли в наступление. Их артиллерия превращает в руины целые кварталы столицы. Пощады не дают почти никому: тысячи пленных и раненых бойцов Коммуны умерщвляются.

Коммунары сражаются геройски. Они упорно обороняют улицу за улицей, баррикаду за баррикадой. В их рядах огромное число молодежи и подростков. Один из офицеров сообщал в газете «La Cmmune» («Коммуна») от 12 апреля: «Мы непрерывно ведем огонь… Дети проявляют такую же стойкость, как и взрослые. Эжен Леон тринадцати с половиной лет, несмотря на ранение левой руки, продолжает помогать обслуживать выдвинутое на передовые позиции орудие. С редким героизмом сражаются в орудийных расчетах Фонтен (Луи), семнадцати с половиной лет, семнадцатилетний Мюллер (Оскар) и восемнадцатилетний Жак (Анри)»[314]. Другой коммунар писал: «В Шато-д’О упорно сражалась в течение целого дня юная девятнадцатилетняя девушка, очаровательная краснощекая брюнетка, одетая в матросскую форму»[315].

Плечом к плечу с мужчинами, братьями и отцами, под градом пуль вели бой многие героические женщины, среди них смелая учительница Луиза Мишель и русская революционерка Елизавета Томановская. Командиры коммунаров, прежде всего польские революционные генералы Ярослав Домбровский и Валерий Врублевский, были в большинстве своем осмотрительными и смелыми военачальниками.

Но оружия не хватало, мало было боеприпасов. Сыграла свою роль и измена. Прусское командование пропустило войска версальцев, коммунарам же преградило путь и расположило свои позиции так, чтобы они попадали в руки своих палачей. В борьбе против общего классового врага – революционного пролетариата – прусские юнкера и французские буржуа не знали национальной вражды.

Сообщения о продвижении версальских войск тяжело подействовали на Маркса и Энгельса, настолько тяжело, что Маркс заболел. Какие мысли и чувства обуревали в те горькие дни семьи обоих революционеров, видно из письма старшей дочери Маркса. «Не могу сидеть сложа руки, – писала Женни, – когда храбрейшие и лучшие умерщвляются по приказу свирепого клоуна Тьера, который, со всеми своими ордами вышколенных головорезов, никогда не победил бы необученных граждан Парижа, если бы не помощь его прусских союзников, гордящихся, по-видимому, своей ролью полицейских»[316].

Вести из Парижа становятся все более печальными. В конце мая последние группы сражающихся коммунаров пали под напором превосходящих сил противника на парижском кладбище Пер-Лашез. Солдатня Тьера безжалостно расправляется с пленными мужчинами, женщинами и подростками. За несколько дней погибает более 30 тысяч человек, многие из них были замучены. Весь Париж окрашен кровью рабочих. Свыше 40 тысяч бойцов Коммуны брошены в тюрьмы, предстают перед военными судами, приговариваются к каторге или высылаются в заморские колонии. Буржуазия жестоко мстит рабочему классу за его первую попытку взять власть, установить диктатуру пролетариата.

Европейская реакция торжествует. Эксплуататоры вздыхают с облегчением. Волна безудержного антикоммунизма и жестоких преследований распространяется по европейскому континенту.