Во главе «Новой Рейнской газеты»

Во главе «Новой Рейнской газеты»

31 мая этот замысел претворился в жизнь. Вечером кёльнские разносчики газет собрались в помещении редакции, расположенной в доме № 17 по улице Унтер Хутмахер. Они получили первый номер «Neue Rheinische Zeitung. Organ der Demokratie» («Новая Рейнская газета. Орган демократии»), датированный 1 июня 1848 г., и поспешили с ним в город. На первой полосе первого номера газеты был помещен список членов редакционного комитета. В его состав входили: главный редактор Карл Маркс, Генрих Бюргере, Эрнст Дронке, Фридрих Энгельс, Георг Веерт, Фердинанд Вольф, Вильгельм Вольф. Несколькими месяцами позже к ним присоединился поэт Фердинанд Фрейлиграт. Все они являлись членами Союза коммунистов.

Но почему же их газета имела подзаголовок «Орган демократии»? Энгельс так отвечал на этот вопрос: нашим «знаменем могло быть только знамя демократии, но демократии, выдвигавшей повсюду, по каждому отдельному случаю, свой специфический пролетарский характер, о чем она еще не могла раз навсегда написать на своем знамени. Если бы мы не пошли на это… то нам не оставалось бы ничего другого, как проповедовать коммунизм в каком-нибудь мелком захолустном листке и вместо большой партии действия основать маленькую секту»[156]. На протяжении всей своей жизни Маркс и Энгельс не переставали бороться против опасности превращения рабочей партии в замкнутую, оторванную от действительного движения секту. Поэтому они отстаивали на страницах «Новой Рейнской газеты» программу, опиравшуюся на семнадцать «Требований Коммунистической партии в Германии» и представлявшую собой не коммунистическую, а революционно-демократическую программу.

Центральное ее требование сводилось к слому прусского и австрийского государств с целью объединения всей Германии в единую демократическую республику. В ней ставился вопрос и о ведении революционной войны против русского царизма, в котором Маркс и Энгельс справедливо видели в то время основной оплот европейской реакции. Царь был самой могущественной внешнеполитической опорой феодальных государств Пруссии и Австрии. Без его свержения было невозможно и освобождение Польши. Таким образом, революционная война против царизма, которая могла бы подорвать господствующее положение царя или по крайней мере ослабить его влияние, отвечала интересам утверждения буржуазно-демократических отношений во всех европейских странах.

Естественно, что это прогрессивное для своего времени требование полностью утратило основу после того, как несколькими десятилетиями позже в самой России возникло мощное революционное движение, особенно же после того, как русские рабочие и крестьяне свергли царизм. Тем не менее немало идеологов империализма еще и сегодня не оставляют смехотворных попыток использовать в грязных антисоветских целях совершенно ясно направленные против царизма, а не против русского народа политические высказывания Маркса и Энгельса, относящиеся к середине прошлого века.

Если Маркс и Энгельс усматривали в царской России оплот европейской реакции, то в Пруссии они видели опору реакции немецкой. Предстояло сделать еще бесконечно много для того, чтобы обеспечить первые успехи революции в Германии.

В ходе мартовских боев силы феодальной реакции потерпели поражение, но не были уничтожены. И они уже опять поднимали голову, чтобы вернуть себе утраченную власть. Получив доступ к власти в Берлине, Вене, столицах небольших немецких государств, буржуазия испугалась революционных народных масс и пошла на компромисс с князьями и дворянством. Крестьяне и мелкие буржуа в своей значительной части были готовы вести борьбу, но их силы были раздроблены, им не хватало единого решительного руководства.

Это в полной мере относилось и к рабочим. Они были объединены в сотни союзов, но в большинстве своем находились под политическим влиянием мелкой буржуазии. Члены Союза коммунистов, которых, к сожалению, насчитывалось всего несколько сотен, были разбросаны по всей Германии. Они организовывали и мобилизовывали рабочих, однако их численность и влияние были слишком незначительными для того, чтобы они могли повсюду оказывать успешное сопротивление воздействию буржуазии на пролетариат. «Одним словом, революция была не доведена до конца»[157], – констатировал Фридрих Энгельс в «Новой Рейнской газете». Она должна быть продолжена до окончательного обеспечения буржуазно-демократического развития нации, о котором мечтали одни и которое обещали другие.

Осуществления этой цели настойчиво и страстно добивались редакторы «Новой Рейнской газеты». Позже, вспоминая о месяцах, которые он провел на посту заместителя главного редактора рядом со своим другом, Энгельс писал: «Конституция редакции сводилась просто к диктатуре Маркса. Большая ежедневная газета, которая должна выходить в определенный час, ни при какой другой организации не может последовательно проводить свою линию. К тому же здесь для нас диктатура Маркса была чем-то само собой разумеющимся, бесспорным, и мы все ее охотно принимали. Именно его проницательности и твердой линии газета была в первую очередь обязана тем, что стала самой известной немецкой газетой революционных лет»[158].

Большинство передовиц писал Энгельс. Как специалист по внешнеполитическим и военным вопросам, он определял линию газеты в этих областях. В ходе редакционной работы особенно наглядно обнаружилось, сколь великолепно Маркс и Энгельс дополняли друг друга. Они оба были, каждый в своем роде, яркими журналистами и превосходными стилистами, хотя Энгельс обычно писал понятнее и проще. Многие статьи каждого из них свидетельствуют об участии в их подготовке другого. Сам Энгельс писал об этом: «Вообще относящиеся к тому времени статьи Маркса почти невозможно отделить от моих, потому что мы планомерно распределяли между собой работу»[159].

Маркс, Энгельс и остальные редакторы старались поддерживать тесные связи с кёльнскими рабочими и демократами. Они участвовали в различных демократических и пролетарских обществах, чтобы обеспечить и упрочить союз между коммунистами и демократами, рабочими, мелкими буржуа и представителями интеллигенции. Это имело огромное значение для борьбы против общего врага – опасно усиливавшейся контрреволюции. Своим основным опорным пунктом Маркс и Энгельс считали кёльнский Рабочий союз, который вскоре насчитывал несколько тысяч членов. В нем оба друга, как и другие сотрудники «Новой Рейнской газеты», часто выступали в качестве докладчиков или принимали участие в дискуссиях, обсуждая, какие дальнейшие шаги необходимо было предпринять для продолжения и обеспечения победы революции.

Сознательные рабочие в Кёльне и далеко за его пределами рассматривали «Новую Рейнскую газету» как свою газету. Коммунист Фридрих Лесснер, портной по профессии, тоже, как Карл Шаппер и Иосиф Молль, прибывший в Кёльн, позднее вспоминал: «Во всех мастерских, где мне приходилось работать, я раздавал „Neue Rheinische Zeitung“ и нередко в рабочее время читал из нее вслух статьи, воспринимавшиеся в большинстве случаев с воодушевлением»[160]. Кроме того, Лесснер был своего рода «придворным портным» Энгельса, хотя вся работа сводилась, как выразился сам Лесснер, к «починке и приведению в порядок его гардероба»[161].