Снова вместе в Лондоне
Снова вместе в Лондоне
В 1869 г. Энгельсу удалось наконец осуществить свою давнишнюю мечту – избавиться от монотонной и поглощающей много времени конторской работы. Многолетняя деятельность на фабрике «Эрмен и Энгельс», а также доля наследства, полученная им от отца, дали ему такие средства, что он впредь мог и сам жить на эти деньги и обеспечить Марксу с его семьей хотя и скромное, но достаточное существование. Безмерно счастливый, Энгельс в день своего выхода из фирмы написал Марксу: «Ура! Сегодня покончено с милой коммерцией, и я – свободный человек»[303]. Маркс ответил ему сердечными пожеланиями, за которыми следовала приписка: «В честь этого события я выпил „лишний стаканчик“, но поздно вечером, а не с утра пораньше, как прусские жандармы»[304].
По просьбе Энгельса жена и дочери Маркса занялись для него в Лондоне поисками квартиры, и вскоре он получил сообщение: «Я нашла дом, который вызывает наше всеобщее восхищение…»[305] Осмотрев его, Энгельс тоже остался доволен. В конце лета 1870 г. он со своей женой Лиззи переселился в дом № 122 по Риджентс-парк-род, сохранившийся по сей день. Дом был расположен напротив прекрасного Риджент парка и всего в 15 минутах ходьбы от квартиры Маркса.
Друзья теперь встречались ежедневно, совместно обсуждали свои научные планы, но прежде всего – массу настоятельных политических вопросов. На той же неделе, когда Энгельс переселился в Лондон, он был по рекомендации Маркса избран в Генеральный Совет Интернационала. Вскоре ему поручили исполнять функции секретаря-корреспондента для Бельгии, затем для Италии, а потом также для Испании, Португалии и Дании. Работы все прибавлялось, но она была Энгельсу не в тягость, а, напротив, вдохновляла его.
Его живой темперамент и страстная натура, особенно пылко проявлявшиеся в политических дебатах, стали нарицательными в Генеральном Совете, где сложилась даже шутливая поговорка: «Если хотите „потасовки“, выбирайте председателем собрания Энгельса»[306]. Но его знания, его политическая проницательность и не в последнюю очередь отменное знание языков скоро сделали его незаменимым. А горячность Энгельса в дискуссиях уравновешивал Маркс с его известным дипломатическим талантом.
Маркс чувствовал себя помолодевшим на многие годы, вновь повседневно общаясь со своим ближайшим другом. «Энгельс… приносит Мавру больше пользы, чем любые лекарства»[307], – с радостью писала дочь Маркса Женни одному из друзей семьи.