Мы снова все вместе

Мы снова все вместе

И вновь целина заснеженной долины и бесконечная монотонная песня полозьев вперемежку с характерным треском и щелканьем оленьих копыт, из-под которых мимо нас и в нас летят снежная пыль и комки снега. Заснеженный лес, как на бесконечной киноленте, неторопливо убегает назад. Ни вспугнутого зверя, ни птицы. Белое безмолвие. Опять зябнут до ломоты руки и ноги. Соскакиваем с нарт, растираем снегом пальцы и, задыхаясь, бежим за нартами. Так продвигались мы в этом промороженном безлюдном крае еще несколько дней.

Последняя остановка на Бохапче. Каюры беспокойно переговаривались, опасаясь, что олени уйдут далеко из-за недостатка ягеля. Несколько раз мы выходили из палатки, прислушивались к звону колокольчиков, висевших на шее некоторых оленей. И с каждым разом звон становился все глуше. Мороз к ночи стал крепчать. Светлый дым поднимался из трубы прямым столбиком.

Утром долго не возвращались каюры, а пригнав оленей, торопили нас сворачивать палатку, грузить нарты, отказавшись от обычного повторного чая — отрезок пути до следующей кормежки был несколько больше. К тому же по каким-то неведомым признакам эвены определили, что надвигается непогода, хотя небо на всем видимом пространстве оставалось по-прежнему чистым.

Как всегда, ловко и сноровисто каюры окружили оленье стадо тонким ремнем — маутом, подвесив его на деревьях на уровне груди оленя. Подобно волкам, лисам и некоторым другим диким животным при охоте на них с флажками, одомашненные олени тоже остаются внутри психологического барьера. Только страх перед каюрами, набрасывающими на них аркан, толкает иногда одного из оленей прорваться за шнур-маут. В этом случае все стадо в панике устремляется вслед за беглецом. Собрать и окружить оленей снова стоит большого труда. Но такие случаи относительно редки. Каюры, стоя у маута, точно набрасывали аркан поочередно на рога нужного оленя, выводили его за круг и впрягали. Олени шарахались, жались друг к другу, стараясь втиснуться внутрь стада, но оставались в кругу.

Вскоре после того, как миновали устье Бохапчи, сразу открылась широкая долина Колымы. Горы отошли в сторону, и сквозь редкие лиственницы на обрывистом берегу их белые вершины проглядывали отдаленной грядой. Незаснеженные крутые стены террасы резко очерчивали широкую пойму реки. С севера надвигалась серая плотная стена туч. Подул слабый встречный ветер. К полудню туманный полог затянул небо. День стал почти сумеречным, окрашенным в мутно-серый цвет. Посыпался мелкий редкий снежок. Постепенно сгущаясь, он заслонил сначала отдаленные горы, а затем за его метельной пеленой скрылись и берега. Казалось, что мы затерялись в снежном потоке и движемся куда-то наугад. Мороз становился мягче. Отвернув голову от ветра и сжавшись, мы под легкое шуршание полозьев понемножку подремывали. Олени утомились, бежали тихо, словно нехотя. Слышалось их учащенное дыхание да сухое поскрипывание копыт. Все остальные звуки исчезли. По рыхлому снегу нарты скользили бесшумно. Струилась поземка, засыпая снегом ложбинки, наметая заструги. Метель не унималась, то усиливаясь, то несколько смягчаясь. Полозья увязали глубже, затруднялось движение. На этот раз мы ехали очень долго, и день показался длинным-длинным. Наконец, когда олени свернули к берегу, мы решили устроиться на ночлег. Наспех проделав все приготовления, мы, вконец разморенные, повалились спать. Это был последний день пути, последняя ночевка, и, как оказалось, недалеко от Оротуканской базы.

За ночь пурга прекратилась. Медленно опускались мелкие редкие снежинки, да и те скоро иссякли. Выехали мы поздновато и, проехав немного, неожиданно свернули к малозаметному с берега реки устью правого притока. Каюры сумели как-то различить занесенный лыжный след, который и привел нас на базу. Проехав вверх полтора-два километра, мы остановились среди нескольких разбросанных домиков экспедиции. Местом для нее С. В. Новиков избрал небольшую пойменную террасу на правом берегу Оротукана.

…Так, 6 января 1931 года закончилась наша поездка. Все, кто присутствовал на базе, сбежались и окружили нас. Встреча была искренне радостной, какой она бывает после долгой разлуки с дорогими, родными или очень близкими друзьями. Горанский с Новиковым провели меня и Марию Яковлевну в приготовленный домик. Он был еще не вполне достроен, но дверь была навешена, а в проемах окон прикреплена бязь. Затопили железную печь, воздух быстро нагрелся, и можно было снять надоевшую за дорогу верхнюю одежду. Немного погодя Горанский принес еду и горячий чай.

Согревшись у раскаленной печки и узнав от Горанского все хозяйственные новости и нужды, я поспешил выслушать геологов о результатах их исследований и посмотреть материалы. По приглашению Горанского они быстро собрались в нашем домике.

Первым рассказывал Новиков. Он старался говорить степенно, сдерживая порывистость. Лишь иногда срывающийся на скороговорку голос, недоговоренные до конца отдельные фразы да нервное порывистое движение рук выдавали его взволнованность и невольное желание похвалиться. И было чем.

Его исследования оказались успешными. Все мои предположения, прогнозы оправдались с лихвой. Сергей Владимирович вместе с прорабом партии Станкевичем установили золотоносность средней части долины реки Оротукана и некоторых его притоков. Три из них они успели опробовать довольно детально. Пробы содержали крупное — величиною с фасоль — золото. Эти речки являлись первоочередными для разведки россыпей шурфами.

— Чтобы успеть до заморозков возможно больше уделить времени поискам, мы несколько задержали строительство базы, — извиняющимся голосом заключил свой доклад Сергей Владимирович.

— Это лучше, чем если бы вы сократили поиски за счет строительства базы, — ободрил я его. — Сейчас будут подъезжать рабочие из бухты. Большую часть мы отправим на шурфовку, благо вы нашли объект. Умеющих плотничать задержим здесь на некоторое время до окончания стройки.

Затем рассказал о своих результатах Д. В. Вознесенский. Они вместе с прорабом Э. П. Бертиным тоже поработали успешно.

В устьевой части реки Дебин ими были получены пробы с мелкими золотинками, а в речках Бючаннах и Медвежьей (позже она была названа Три Медведя) пробы оказались богаче. Наиболее детально они успели исследовать речку Бючаннах, где взяли пробы на всем протяжении. На определенном участке пробы содержали крупное и богатое золото. Таким образом, результаты их были не менее важными: они подтверждали правильность предположения о продолжении золотоносности на запад — на левобережье Колымы и выявили конкретную реку для разведки — Бючаннах.

Прибыв на базу и увидев задержку с ее строительством, Дмитрий Владимирович и Эрнест Петрович передали рабочих в распоряжение Новикова, а сами построили себе небольшой домик с отдельными комнатами для каждого, разделив их небольшим «вестибюлем», где и работали над отчетами.

Фаина Клементьевна с прорабом Колесовым добросовестно, тщательно провели опробование долины Малтана и нижней части долины Хеты и уверенно подтвердили отсутствие золотоносности там. Но и отрицательные результаты являлись частичным решением одной из задач экспедиции — выяснение южной границы золотоносности.

Фаина Клементьевна вкратце рассказала, что у Каузова результаты опробования ниже по долине Малта-на и низовьев речки Асана тоже отрицательные. При этом она заметила, что Каузов, возможно, недостаточно детально провел опробование, сорвался с места раньше из опасения застрять со сплавом до заморозков и не успеть сплыть к Среднекану, куда он должен был попасть для работы в рудной партии И. Н. Едовина. Сильное обмеление рек побудило его поспешить, и он присоединился к сплаву партий Новикова и Едовина.

Первоначальное знакомство с материалами геологов было закончено. Остаток вечера прошел непринужденно за чаепитием, в рассказах о трудном сплаве, некоторых случайностях и деталях во время исследований.

Вот теперь, подумалось мне, из нас сложилась дружная трудовая ячейка, связанная достаточно тесными узами. И мы способны в дальнейшем увереннее решать задачи общими усилиями. И на душе от этого стало спокойнее и светлее.

На следующий день, рассмотрев подробно карты опробования и сами пробы, мы с Новиковым и Вознесенским наметили на левом и правом притоках Ороту-кана и на речке Бючаннахе шурфовочные линии, определили число шурфов, количество рабочих. Начальниками разведочных участков на Оротукане назначили Станкевича и Дуракова, на Бючаннахе — Бертина. Они же, в свою очередь, подобрав рабочих, приступили к сборам: получению инструментов, палаток, прочего снаряжения и продовольствия, чтобы в ближайшие дни отправиться на свои участки и приступить к работе.

Так закончился первый год работы Второй Колымской геологопоисковой экспедиции. Предстоял более полноценный по продолжительности собственно геологоразведочных работ и решающий в отношении выполнения задач второй — 1931 год. Об этом следующие страницы памяти в новой книге воспоминаний.

Конец первой части.