Коммунистическая пропаганда и полицейские придирки

Коммунистическая пропаганда и полицейские придирки

Естественно, что в семейном кругу и среди друзей Фридрих Энгельс не скрывал своих взглядов и намерений. Он даже выступал в качестве оратора на некоторых собраниях, проводившихся в Эльберфельде. Перед присутствовавшими на них горожанами, главным образом интеллигенцией, он излагает свои еще не вполне зрелые представления о необходимости создания коммунистического общества и путях, которые ведут к этой цели.

Энгельс разъяснял участникам собраний, что грядущее коммунистическое общество будет намного совершеннее капиталистического и явится закономерным результатом исторического развития. При коммунизме, говорил он, больше не будет классов, которые разделены непреодолимыми противоречиями. Интересы всего общества будут совпадать с интересами отдельных его членов.

Коммунизм обеспечит человечеству мир. Коммунистическое общество ни при каких условиях не будет вести захватнических войн. В том же случае, если коммунистические государства подвергнутся нападению некоммунистических стран, члены коммунистического общества выступят на защиту их «действительного отечества» и будут «бороться с воодушевлением, со стойкостью, с храбростью», которые заставят отступить любую враждебную армию[87].

Выступления в качестве оратора доставляли молодому Энгельсу большое удовлетворение. Он писал Марксу: «А знаешь, стоять перед настоящими, живыми людьми и проповедовать им непосредственно, ощутимо, открыто – это совсем другое дело, чем заниматься проклятой абстрактной писаниной, имея перед своим „духовным взором“ столь же абстрактную публику»[88].

Речи Энгельса находили широкий отклик. Эльберфельдские рабочие избрали из своей среды делегацию, которая должна была информировать их о собраниях. Господствующие классы были встревожены. Фридриху Энгельсу пришлось впервые на собственном опыте познакомиться с насильственными методами прусского государства. Власти запретили ему и другим лицам продолжать такого рода собрания, угрожая в противном случае арестом и привлечением к суду. С тех пор Энгельс пользовался особым вниманием прусских полицейских властей.

Несмотря на эти придирки, несмотря на то, что его корреспонденция вскрывалась, он старался установить связи с социалистами, действовавшими в Кёльне, Бонне, Билефельде и других городах. Для этого Фридрих использовал деловые поездки, которые совершал по поручению отца. Он подробно сообщал Марксу о деятельности их единомышленников.

Само собой разумеется, что отец Энгельса, предприниматель и верующий христианин, с горечью и все возраставшим гневом наблюдал за таким развитием своего первенца. Надежды на то, что Фридрих станет его преемником в управлении фирмой, рушились. Атмосфера в родительском доме становилась для Фридриха все более невыносимой.

В течение непродолжительного времени он пытался вновь работать в отцовской конторе, но вскоре вынужден был констатировать: «Можно еще, будучи коммунистом, оставаться по внешним условиям буржуа и вьючной скотиной торгашества, если не заниматься литературной деятельностью, – но вести в одно и то же время широкую коммунистическую пропаганду и занятия торгашеством, промышленными делами, этого нельзя. Довольно, на пасху я уеду»[89].

Так оно и произошло. В начале апреля 1845 г. Фридрих Энгельс покинул Бармен с твердым намерением в дальнейшем целиком посвятить себя делу революции. Началось время добровольного политического изгнания. Он хотел продолжать начавшуюся борьбу бок о бок с Марксом. Но к этому времени Маркса уже не было в Париже. Он находился в Брюсселе. Что же случилось?