Красное знамя над ратушей

Красное знамя над ратушей

Но события приняли другой оборот. Французское правительство, возглавлявшееся Тьером, подписало с Бисмарком соглашение о прекращении огня и временном перемирии, в котором дало согласие на отторжение Эльзаса и Лотарингии и выплату контрибуции Германской империи в размере 5 миллиардов франков. Это было не что иное, как национальная измена, именно так и расценил данное известие французский народ. В окруженном пруссаками Париже началось брожение. Рабочие и ремесленники, студенты и мелкие торговцы, организованные и вооруженные в рядах Национальной гвардии, были готовы защищать столицу. Они не собирались складывать оружие, как требовало того из страха перед собственным народом правительство Тьера. Возмущение возросло еще больше, когда правительство прибегло к репрессиям. Оно потребовало немедленной уплаты всех долговых обязательств, в том числе задолженности квартиросъемщиков домовладельцам, запретило газеты прогрессивного направления, отказалось оплачивать жалованье вооруженным рабочим и навязало им в качестве командиров реакционных офицеров. Когда же 18 марта была предпринята попытка отобрать у рабочих их вооружение, в том числе пушки, отлитые рабочими на собственные средства, это стало искрой в пороховом погребе.

Народ оказал сопротивление. Некоторые части правительственных войск подняли мятеж, ими были расстреляны два генерала. Многие солдаты братались с трудящимися Парижа. Напуганное правительство бежало в Версаль и оттуда отдало приказ военному командованию очистить Париж. Но власть в городе перешла в руки рабочих и демократически настроенной мелкой буржуазии. На ратуше был водружен красный флаг. Были проведены демократические выборы, в ходе которых 26 марта парижане избрали новое городское самоуправление – Коммуну.

Спустя два дня на площади перед ратушей состоялось провозглашение Коммуны. Свыше 200 тысяч трудящихся, половина из которых была вооружена, приветствовали Совет Коммуны, объявивший: «Именем народа провозглашается Коммуна!» Впервые рабочему классу одного из крупнейших городов мира удалось свергнуть господство буржуазии и завоевать политическую власть. В первый раз за всю мировую историю была предпринята попытка осуществить социалистическую революцию. Но в то время это понимали лишь немногие, и яснее всех два живших в Лондоне человека, с лихорадочным нетерпением ожидавшие каждой новой вести из революционного Парижа.

«Гражданин Энгельс описывает положение дел в Париже. Он говорит, что письма из Парижа, полученные в течение этой недели… объяснили то, что ранее оставалось непонятным… Солдаты… братались с народом. Город теперь находится в руках народа…»[310]

Так было записано в рукописном протоколе заседания Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих от 21 марта 1871 г.

Маркс и Энгельс, как и их боевые соратники в рядах Интернационала, были воодушевлены. Если несколькими месяцами раньше они предостерегали парижских рабочих от преждевременного восстания, имея в виду неблагоприятное соотношение сил, то теперь они безоговорочно стали на сторону коммунаров. Впервые им пришлось занять позицию по отношению к проблеме, которая и сегодня играет большую роль в международном рабочем движении: как надлежит относиться коммунистам к народному восстанию, которое развертывается преждевременно?

Маркс и Энгельс были непримиримыми врагами всякой игры в революцию и не раз вступали в конфликты с «вождями», намеревавшимися «делать революции» по своему собственному усмотрению. Но когда, как это произошло теперь в Париже, на борьбу поднимались народные массы, у Маркса и Энгельса колебаний не было. Они решительно выступили против маловеров, утверждавших, что такую борьбу следует поддерживать лишь в том случае, если имеются все предпосылки для успеха. Маркс писал в адрес подобных людей: «Творить мировую историю было бы, конечно, очень удобно, если бы борьба предпринималась только под условием непогрешимо-благоприятных шансов»[311].