Война издателей

По мере того как разрастался издательский бизнес Франклина, обострялась и его вражда с другим городским печатником — Эндрю Брэдфордом. В продолжение первой половины 1730-х годов каждый из них подтрунивал над ошибками в газете конкурента, они препирались в таких вопросах, как смерть честолюбивого молодого масона или проповеди Сэмюэла Хемфилла. Для соперничества существовали политические и социальные мотивы. Брэдфорд, человек знатного происхождения, и его American Weekly Mercury вступили в союз с «Предпринимательской фракцией» Пенсильвании, которая поддерживала семью Пеннов и назначенных ими губернаторов. Франклин, происходивший из простой семьи, и его «Пенсильванская газета» придерживались других взглядов. Отвергая социальные, экономические и этические принципы аристократов, они склонны были поддерживать выбранную Ассамблею.

Их взгляды столкнулись в 1733 году во время перевыборной кампании спикера Ассамблеи Эндрю Гамильтона, лидера движения против частной собственности, который помог Франклину вырвать часть печатной работы у Брэдфорда. Франклин восхищался антиаристократическим популизмом Гамильтона. «Он не был дружен с властями, — писал Франклин. — Он был дружен с бедным людом». Брэдфорд же публиковал яростные нападки на Гамильтона. Среди них было эссе «О безбожии», мишенью которого стал Гамильтон. Создано оно было так, чтобы, помимо Гамильтона, уколоть и Франклина. Гамильтон также обвинялся в оскорблении семьи Пеннов и в злоупотреблении властью на посту главы ссудной кассы.

Франклин встал на защиту Гамильтона с чинным, но осуждающим опровержением. Написанная в виде отчета о «получасовой беседе» с Гамильтоном статья яростно осуждает Брэдфорда за грехи, начиная от нелепого употребления слов (он писал «презренно», имея в виду «презрительно») до сокрытия за масками анонимных писателей («видя, что все согласились писать без указания имени автора, он подумал, что никто не обратит на это внимания»). Гамильтон производит впечатление вежливого посетителя Хунты, несколько похожего на Бедного Ричарда. «Бросьте достаточное количество грязи, — утверждает он, — и немного точно прилипнет»[139].

Гамильтон был переизбран и в 1736 году поспособствовал тому, чтобы Франклина избрали секретарем Генерального собрания. И вновь общественная служба и личная выгода соединились.

Должность секретаря, как откровенно признавал Франклин, «давала мне больше возможностей поддерживать интерес к себе среди членов, которые обеспечивали меня работой, предоставляя заказы на печать избирательных бюллетеней, законов, бумажных денег, а также другую случайную работу для публики, что в целом приносило мне немалую прибыль».

Также он научился еще одному полезному трюку обольщения противников. После того как богатый и хорошо воспитанный член Ассамблеи высказался против него, Франклин решил выиграть его расположение:

Однако я не ставил своей целью завоевать его расположение, подобострастно выслуживаясь перед ним. Вместо этого по прошествии некоторого времени я решил сделать это иным способом. Прослышав, что в своей библиотеке он хранил некую очень редкую и любопытную книгу, я написал ему записку, в которой выразил желание прочитать эту книгу от корки до корки, и спрашивал позволения одолжить ее на несколько дней. Он немедленно выслал мне книгу, а я вернул ее приблизительно через неделю, приложив к ней другую записку, в которой убедительно показал свое расположение. Когда мы в следующий раз встретились в палате, он заговорил со мной (чего он никогда не делал прежде) с большой учтивостью; и с тех пор выказывал готовность быть полезным во всех вопросах. Таким образом, мы стали хорошими друзьями, и наша дружба длилась вплоть до его смерти. Это еще одно доказательство того, насколько правдиво старое высказывание, которое я узнал: «Тот, кто однажды сделал вам добро, поможет вам еще раз охотнее, нежели тот, которого вы выручили сами»[140].

Соревнование Франклина с Брэдфордом имело один интересный аспект, который может показаться необычным, но он был тогда, как и сейчас, довольно распространенным. Даже когда печатники конфликтовали друг с другом в некоторых областях, подобно современным медийным магнатам, они сотрудничали в других. К примеру, в 1733 году, даже когда они были яростными противниками во время выборов Гамильтона, они учредили совместное предприятие для того, чтобы разделить риски при публикации дорогого псалтыря. По предложению Брэдфорда Франклин занялся печатью, Брэдфорд поставлял бумагу, они разделили на двоих затраты, при этом каждый получил пять сотен изготовленных экземпляров[141].

В соревновании с Брэдфордом у Франклина имелась одна существенная помеха. Брэдфорд был почтмейстером Филадельфии, и эту должность он использовал для того, чтобы лишать Франклина права, по крайней мере официально, высылать «Газету» по почте. Борьба, завязавшаяся в связи с вопросом открытой доставки, стала одним из первых примеров напряженности, которая по-прежнему зачастую существует между теми, кто отвечает за содержание, и теми, кто контролирует систему реализации.

В определенный момент Франклин добился того, чтобы полковник Александр Спотсвуд, почтмейстер всех колоний, приказал Брэдфорду организовать открытую систему реализации, которая разрешит доставку конкурирующих газет. Но Брэдфорд продолжал усложнять процесс доставки газет Франклина, вынуждая того давать взятки почтовым извозчикам. Франклин беспокоился не только о расходах, но также и об общественном мнении. Поскольку Брэдфорд контролировал почту в Филадельфии, Франклин писал: «У всех складывалось впечатление, будто у него больше возможностей для получения новостей, [и] его газета считалась более подходящим местом для объявлений».

Франклину удалось сменить Брэдфорда на должности почтмейстера Филадельфии, когда открылась небрежность последнего в вопросах бухгалтерии. Полковник Спотсвуд, опираясь на мнение Франклина, в 1737 году лишил Брэдфорда полномочий и предложил эту работу Франклину. «Я с готовностью принял предложение, — писал Франклин, — и, занимая данную должность, обнаружил огромные преимущества. Несмотря на незначительный доход, она обеспечила меня определенными связями, которые благотворно повлияли на мою газету, увеличив спрос, а также количество размещаемых в ней объявлений, что, в свою очередь, способствовало увеличению моих доходов».

Вместо того чтобы отплатить Брэдфорду той же монетой, Франклин не препятствовал рассылке его American Weekly Mercury по почте вместе с «Газетой» и другими изданиями — по меньшей мере вначале. В автобиографии Франклин радуется, что смог остаться великодушным. Однако фактически эта политика продлилась всего лишь два года. Из-за того что Брэдфорд со времен пребывания на должности почтмейстера Филадельфии так и не уладил вопросы со счетами, Спотсвуд послал Франклина, чтобы тот «предъявил ему иск» и «более не позволял почтовой службе осуществлять перевозку его газет».

Брэдфорду пришлось прибегнуть к тому же, к чему он в свое время вынуждал Франклина: он начал давать взятки почтовым извозчикам, чтобы те доставляли его газеты нелегально. Франклин об этом знал и это допускал, опять-таки, как и Брэдфорд поступал ранее с ним самим. Но даже частичное снисхождение Франклина не могло длиться долго[142].

В 1740 году они с Брэдфордом вступили в соревнование: кто первым создаст в стране первый массовый журнал. У Франклина появилась идея, но тогда его предал товарищ — как и в первый раз, когда он задумал открыть газету. Недаром умудренный жизнью Бедный Ричард заметил в альманахе за 1741 год: «Если вы держите что-либо в секрете от врага, не рассказывайте об этом другу».

На этот раз перебежчиком оказался юрист по имени Джон Уэбб, который писал эссе для «Газеты» и был выбран Франклином в качестве юриста, возбуждавшего иск против Брэдфорда по приказанию полковника Спотсвуда. Франклин описал журнал Уэббу и предложил ему работу редактора. Но Уэбб передал идею Брэдфорду и заключил более выгодную сделку. Шестого ноября 1740 года Брэдфорд огласил о намерении открыть The American Magazine. Неделей позже Франклин обнародовал свои собственные планы касаемо The General Magazine.

Делая объявление, Франклин разоблачил предательство Уэбба. «Концепция журнала… разрабатывалась долгое время, — писал он. — В действительности я не стал бы выпускать его так скоро, если бы не один человек, которому я по секрету доверил свои планы. Он решил, что стоит сообщить об этом в последнем выпуске American Weekly Mercury… и извлечь выгоду самостоятельно». Последовал конфликт, в результате которого Франклин полностью запретил перевозку газет Брэдфорда по почте. В связи с этим вопрос почтовой доставки приобрел статус общественного.

Уэбб ответил в American Weekly Mercury на следующей неделе, и его контратака была яростной. В частности, он обозначил одну из наименее привлекательных черт Франклина — его умную и зачастую хитрую манеру намекать на проступки оппонента, но не разоблачать их в открытую. Уклончивость Франклина, «как лукавство карманника», более «подлая», чем дерзость «явного лгуна», писал Уэбб. «Поскольку удары уклончивы и косвенны, человеку трудно защититься». Франклину нравилось считать, что его метод непрямых намеков менее оскорбителен, чем агрессивный спор, но иногда это приводило к еще большей вражде и опасности прослыть лукавым мошенником.

Франклин ничего не ответил. Сообразив, как лучше всего спровоцировать Уэбба и Брэдфорда, он заново напечатал первоначальную заметку в следующем выпуске «Газеты» вместе с прежними утверждениями о двуличии Уэбба. Это подтолкнуло последнего опубликовать еще одну многословную скучную статью в American Weekly Mercury. И снова Франклин проявил сдержанность, приводящую в ярость: он не ответил на выпад, а еще раз перепечатал первоначальную заметку с теми же словами.

Уэбб обострил скандал 4 декабря в American Weekly Mercury, утверждая, что гарантированно получит ответ от Франклина. «Со времени моего первого письма, — писал Уэбб, — Франклин воспользовался своим положением, чтобы лишить American Weekly Mercury возможности пользоваться почтовой доставкой». Франклин несколько велеречиво объяснился на следующей неделе. Прошел год с тех пор, писал он, как почтовое распространение American Weekly Mercury Брэдфорда запрещено. Это никоим образом не касалось диспута о журналах. Вместе с тем он, Франклин, исполнял прямое приказание полковника Спотсвуда. Чтобы подтвердить это заявление, Франклин опубликовал письмо Спотсвуда. Он сказал, что Брэдфорд и Уэбб знали о настоящем положении вещей, в частности, Уэбб, поскольку он и был тем юристом, которого Франклин нанял для взыскания иска.

Уэбб ответил на это, изложив историю почтовых правил. Да, он имел в виду, что Спотсвуд приказал Франклину прекратить доставку газет Брэдфорда. Но, как хорошо знал Франклин, извозчики продолжали доставлять их неофициально. Более того, Уэбб обвинил Франклина в том, что он самолично говорил людям, будто одобряет это распоряжение, так как оно помогало удостовериться, что Брэдфорд не сможет напечатать слишком вредный для Франклина материал. «Он утверждал, — писал Уэбб, — что раз оказал любезность мистеру Брэдфорду, позволив почтовой службе распространять его газеты, значит, всецело держит его в руках».

Дискуссия на тему почтовых доставок, идущая среди широких слоев населения, стихла, как только каждая из сторон издала свой журнал. В итоге Брэдфорд и Уэбб обогнали Франклина на три дня. Их журнал American Magazine вышел 13 февраля 1741 года, а General Magazine Франклина — 16-го числа.

Понятие «журнал» в те времена скорее означало собрание текстов из газет и других источников. Содержимое журнала Франклина, составленное по образцу Gentleman’s Magazine, на тот момент десять лет существовавшего в Лондоне, было на удивление сдержанным: официальные объявления, доклады о государственных делах, обсуждение вопроса бумажной валюты, несколько дилетантских стихотворений и доклад о приюте Уайтфилда.

Эта схема провалилась. Журнал Брэдфорда прогорел через три месяца. Франклина — через шесть. За время выпуска журнала Франклин не написал никаких выдающихся произведений, за исключением поэмы, которую он сочинил на ирландском диалекте как пародию на одно из рекламных объявлений в журнале Брэдфорда. Но соревнование во время выпуска журнала все же возбудило интерес Франклина к вопросам управления в области почтовой системы[143].