Вольтер

Французские философы, подобно Франклину, жаждали проявить себя в реальном мире, а не оставаться погруженными в метафизику. Их светской версией Библии являлась «Энциклопедия», составленная Дидро и содержавшая статьи: по экономике — Тюрго, по политологии — Монтескье, по искусству — Руссо, по естественным наукам — Кондорсе и по физиологии человека — Гельвеция. Царившим над ними королем или богом — или, возможно, ни тем ни другим, так как к королям и богам он относился скептически, — был Вольтер, участвовавший в «Энциклопедии» анонимно. В любом случае он играл исключительную роль в интеллектуальной жизни Франции.

Вольтер и Франклин были, по крайней мере в сознании французской публики, братьями по духу. Оба старика воплощали остроумие и здравый смысл эпохи Просвещения. Игривые, но острые пародисты, разоблачители ортодоксии и притворства, последователи деизма, защитники терпимости и апостолы революции — вот что это были за люди. Неизбежной становилась не только встреча двух мудрецов, но и то, что их общение захватит воображение публики сильнее, чем встреча Франклина с королем[443].

В начале 1778 года Вольтеру было восемьдесят четыре года, он болел, ходили слухи, что он умер. (Его ответ, даже более остроумный, чем подобный ответ Марка Твена^{78}, гласил: сообщения о его смерти верны, но преждевременны.) В феврале Франклин посетил дом Вольтера с церемониальным визитом и попросил хозяина благословить его семилетнего внука Бенни Бейча. Двадцать испытывающих благоговейный трепет учеников наблюдали за происходящим и проливали «слезы умиления». Вольтер возложил руки на голову мальчика и произнес по-английски: «Бог и Свобода». По словам Кондорсе, одного из свидетелей этой сцены, Вольтер также добавил: «Единственное подходящее благословение для внука мсье Франклина».

Кое-кто попытался высмеять это представление. Одна из язвительных парижских газет обвиняла философов, что они «разыграли сцену легкомысленного низкопоклонства», а когда бывший губернатор Массачусетса Хатчинсон услышал о словах благословения «Бог и Свобода», то заметил: «трудно сказать, какое этих двух слов больше использовалось в дурных целях». Однако в Европе с благоговением читали сообщения об этой встрече[444].

Франклин и Вольтер приняли участие в еще более впечатляющей встрече, состоявшейся в Королевской академии 29 апреля того же года. Франклин был одет с присущей ему простотой: обычное платье, никакого парика и никаких украшений, кроме очков. Вольтер, которому через месяц предстояло умереть, выглядел изможденным и болезненным. Толпа потребовала, чтобы они заключили друг друга в объятия, и этот акт вызвал, по словам Кондорсе, такое «шумное одобрение, что можно было подумать, будто бы это Солон обнимает Софокла». Сравнение с двумя греческими мыслителями, один из которых прославился в законотворчестве, а другой в литературе, распространялось по всей Европе, о чем присутствовавший при этом событии Джон Адамс сообщал с характерной для него смесью благоговения и раздражения:

Повсеместно звучали заявления, что мсье Вольтер и мсье Франклин должны быть представлены друг другу. Это не было исполнением обязательства, это должно было быть чем-то б?льшим. ни один из наших философов, по-видимому, не представлял, что это является столь желательным или ожидаемым; однако они взяли друг друга за руки. Этого оказалось недостаточно. Крики продолжались до тех пор, пока не прозвучало конкретное требование: Il faut s’embrasser ? la fran?aise («нужно обняться по-французски»). Два состарившихся актера театра философии и фривольности крепко обнялись и поцеловали друг друга в щеки, после чего суматоха улеглась. А затем по всему королевству и, полагаю, по всей Европе немедленно стали распространяться слова: Qu’il est charmant de voir embrasser Solon et Sophocles («Как прелестно видеть Солона и Софокла обнимающимися»)[445].

Академия — одна из баз Франклина в среде интеллектуальной элиты Парижа. Другая — знаменитая масонская ложа «Девять сестер», названная в честь девяти муз. Франкмасонство во Франции, зарождавшееся в клубах для общения деловых людей, что преимущественно наблюдалось и в Америке, стало затем частью движения философов и других свободомыслящих людей, оспаривавших ортодоксии церкви и монархии. Клод Адриен Гельвеций, свободомыслящий philosophe, первым нарисовал в своем воображении суперложу в Париже, включающую в себя выдающихся писателей и художников. Когда он умер, его вдова мадам Гельвеций (о которой мы вскоре узнаем много интересного) помогла профинансировать ее создание в 1776 году.

Франклин и Вольтер вступили в ложу «Девять сестер» в апреле 1778 года, в том же месяце, когда состоялась их публичная встреча в академии. Ложа обеспечила Франклину знакомство с влиятельными сторонниками и возможность приятно проводить вечера. Но она была опасным местом. И король, и церковники с подозрением относились к ложе — и к вступлению в нее Франклина.

Споры о ложе обострились после того, как в ноябре 1778 года она провела поминальную службу по Вольтеру, который несколькими месяцами ранее, находясь на смертном одре, прогнал священников, пытавшихся совершить последние обряды. Кое-кто из друзей, включая Кондорсе и Дидро, посчитали разумным не появляться на церемонии. Франклин не только посетил ее, но и принял в ней участие.

Зал был задрапирован черной тканью и едва освещался свечами. Звучали песни, речи и стихи, в которых содержалась критика духовенства и абсолютизма во всех формах. Племянница Вольтера представила его бюст работы Гудона^{79} (Гудон, будучи членом ложи, изготовил также и бюст Франклина, который в настоящее время находится в Художественном музее Филадельфии). Затем пламя свечей осветило огромную картину, на которой Вольтер был изображен возносящимся из могилы, чтобы быть представленным богиням Истины и Милосердия. Франклин снял с головы масонский венок и торжественно возложил его к нижнему краю полотна. Затем все перешли в банкетный зал, где в первом тосте была отдана дань уважения Франклину — «плененный гром затихает у его ног» — и Америке.

Людовик XVI, хотя и сам являлся масоном, был раздражен этим спектаклем и добился от других масонских лож запрета ложи «Девять сестер». После нескольких месяцев споров ситуация разрешилась, когда ложа «Девять сестер» реорганизовала себя сама и Франклин стал ее гроссмейстером. В последующие годы Франклин ввел в ложу многих американцев, включая своего внука Темпла, шпиона Эдварда Бэнкрофта и морского офицера Джона Пола Джонса. Он также помог создать внутри ложи группу, напоминавшую его Американское философское общество, ставшую известной как Societe Apollonienne[446].