Джон Адамс

В апреле 1778 года, вскоре после того как американцы подписали соглашения с Францией, в Париж прибыл Джон Адамс, чтобы заменить Сайлеса Дина в качестве одного из трех американских эмиссаров. Французы не испытывали восторга по поводу этой замены. «Мистер Дин, — сообщал Эдвард Бэнкрофт своим хозяевам в Лондон, — пользуется здесь большим уважением, а его преемник Дж. Адамс вызывает сильное недоверие». Бэнкрофт отмечал, что Адамс также чувствовал себя несчастным: «Адамс искренне разочарован тем, что здесь уже все сделано, и поговаривает о возвращении».

Когда они вместе работали в Конгрессе, Адамс первоначально относился к Франклину с недоверием, а затем последовательно испытывал к нему гамму самых разных чувств: смущения, раздражения, восхищения и ревности. Во время их поездки на переговоры с лордом Хау на остров Стейтен (когда им пришлось спать в одной кровати при открытом окне) он нашел Франклина одновременно и забавным, и вызывающим раздражение. Поэтому, когда он прибыл в Париж, оказалось неизбежным, что он и Франклин, как и в прошлом, будут относиться друг к другу со сложной смесью надменности и завистливого восхищения.

Их отношения были неоднозначными. Негодовал Адамс на Франклина или уважал его? Находил Франклин Адамса сходящим с ума или же совершенно здоровым? Испытывали они к друг к другу взаимную симпатию или антипатию? На эти вопросы не может быть однозначных ответов, потому что отношения между двумя незаурядными и сильными личностями часто наполнены противоречивыми чувствами друг к другу.

Оба они отличались сообразительностью, но при этом были людьми с совершенно разным складом характера: Адамс — несгибаемый, прямой и любивший спорить; Франклин — обаятельный, молчаливый и любивший пофлиртовать. Адамс был твердым в своих моральных принципах и в приверженности определенному образу жизни, а Франклин славился игривостью. Адамс учил французский, погружаясь с головой в учебники грамматики и запоминая наизусть множество текстов погребальных речей. Франклин (мало интересовавшийся грамматикой) учил язык, развалясь на подушках в гостиных знакомых французских дам и сочиняя для них забавные короткие истории. Адамс чувствовал себя комфортно в противостоянии с людьми, а Франклин предпочитал соблазнять людей, и то же самое можно было сказать об их способах обращения с нациями. Адамс, которому на момент прибытия исполнилось сорок два года, был на тридцать лет младше Франклина и почти на пять лет младше сына Франклина Уильяма. Более чувствительный к оскорблениям, реальным и воображаемым, Адамс испытывал к Франклину очень сильные чувства. Временами его приводили в смятение беззаботность Франклина и его потворство своим слабостям. «Он испытывал зависть — и подозрение — к людям без резких граней характера, людям, легко вращающимся в возвышенных сферах», — писал об Адамсе историк из Беркли Роберт Миддлкауф в монографии «Бенджамин Франклин и его враги». — «Он был неспособен к непринужденным действиям и к проявлению легких форм лицемерия, которые помогают другим людям на протяжении всей жизни». Дэвид Маккуллог в своей мастерски написанной биографии Адамса высказывается о нем более сочувственно и взвешенно, но также указывает на сложность его отношения к Франклину[438].

Большинство обид Адамса было вызвано ощущением, что он постоянно оказывается в тени старшего коллеги. Франклин имел здесь «монополию на доброе имя и злоупотреблял ею до неприличия», — жаловался Адамс своему другу через несколько месяцев после прибытия в Париж. Но читая его неласковые высказывания в адрес Франклина, следует помнить, что время от времени он награждал нехорошими эпитетами всех, с кем встречался. (Например, однажды он назвал Джорджа Вашингтона болваном.) Несмотря на личные трения, Адамс и Франклин были прочно связаны присущими им обоим чувствами патриотизма и горячей приверженности делу независимости Америки.

Франклин укрыл Адамса под своим крылом в Пасси, записал десятилетнего Джона Куинси Адамса в тот же пансион, в котором учился Бенни Бейч, и стал приглашать коллегу на все светские и культурные мероприятия, которые посещал. В том числе и на знаменитую встречу с Вольтером в стенах академии. В первый же день пребывания Адамса в Пасси Франклин взял его на обед в дом бывшего министра финансов Жака Тюрго, а в последующие дни часто возил в салоны светских дам, обольстительные манеры которых приводили в восторг его самого и ужасали Адамса.

Еще более отвратительным казался пуританину Адамсу стиль жизни и работы Франклина. Его беспокоила мысль о том, какой будет цена их роскошного проживания в Пасси, но особенно он встревожился, когда узнал: амбициозный Шомон не берет с них арендной платы. Вскоре после своего прибытия Адамс написал в дневнике, как трудно заставить Франклина сосредоточиться на работе:

Я обнаружил, что обязанности нашей комиссии никогда не будут выполняться, если их не буду выполнять я. <…> Жизнь доктора Франклина полна непрерывных легкомысленных развлечений. Он поздно завтракает, и сразу после завтрака к нему прибывает множество посетителей в экипажах. Философы, академики, экономисты; кое-кто из немногочисленного клана скромных друзей, подвизающихся на литературном поприще, которых он нанял переводить какие-то свои старые сочинения, такие как Bonhomme Richard, и для чего, как я знаю, привлекается Полли Бейкер и другие; но гораздо б?льшую часть посетителей составляют дамы и дети, приезжающие удостоиться чести увидеть великого Франклина и иметь удовольствие рассказывать затем истории о его простоте и о его лысине… Каждый день его приглашают на обеды, и он никогда не отказывается, если только мы уже не пригласили какую-то компанию пообедать с нами. Он всегда звал меня с собой, так что мне приходилось посылать извинения, ссылаясь на то, что мне необходимо время для изучения французского языка и выполнения задач нашей миссии. Мистер Франклин всегда держит в кармане книжечку, в которую записывает все приглашения на обед, и мистер Ли утверждает, что это единственное, в чем он проявляет пунктуальность. <…> В таких приятных и важных занятиях и развлечениях проходит день и вечер, и он возвращается домой между девятью и двенадцатью вечера[439].

Один из французских друзей Франклина отзывался о его рабочих привычках более позитивно: «Он был готов есть, спать и работать всякий раз, когда считал это уместным, то есть соответствующим его потребностям, так что никогда еще не было более неспешного человека, хотя он, безусловно, выполнял огромное количество работы». Эти два описания стиля поведения Франклина не просто отражают разные взгляды на него самого, но и разные взгляды на работу. Франклин всегда был трудолюбивым и в Америке верил в необходимость придавать себе вид трудолюбивого человека. Но во Франции, где видимость удовольствия считалась более ценной, Франклин сумел усвоить соответствующий стиль поведения. Как отмечает Клод Анн Лопес: «В колониальной Америке считалось порочным выглядеть праздным, во Франции считалось вульгарным выглядеть занятым»[440].

Как-то один француз спросил Адамса, не удивительно ли, что Франклин никогда не посещает церковных служб. «Нет, — со смехом ответил Адамс, — потому что господин Франклин не…» — но не докончил фразу из опасения показаться богохульником.

«Господин Франклин обожает только великую природу, — сказал француз, — что вызывает к нему благожелательный интерес многих людей обоих полов».

«Да, — ответил Адамс, — все атеисты, деисты и вольнодумцы, а также философы и дамы на его стороне».

«Да, — продолжал француз, — он прославился как философ и как великий законодатель Америки».

Но тут Адамс не смог сдержать раздражения. «Он великий философ, но как законодатель он сделал очень мало для Америки, — разъяснял он французу. — Во Франции, Англии и в остальной Европе все верят, что его наэлектризованная волшебная палочка сотворила нашу революцию, но для этого нет никаких оснований. <…> Он не составлял даже конституцию Пенсильвании, какой бы плохой она ни была». (Адамс, который не был демократом, как Франклин, и верил в необходимость контроля за властью народа, резко возражал против однопалатной легислатуры)[441].

Через несколько лет Франклин устал от Адамса и заявил, что «в некоторых вопросах тот иногда демонстрировал полную потерю разума». Но в те дни он находил, что Адамса вполне можно терпеть, иногда даже восхищаться им. И он был счастлив сделать его частью своего окружения, хотя Адамс проявлял мало энтузиазма в отношении царящего в нем легкомыслия[442].