18.

18.

Приехал к Толе, как условились, около шести вечера и по его просьбе — с портфелем. В комнате стоял, по-видимому собираясь уходить, молодой человек примерно нашего с Толей возраста. Знакомясь буркнул фамилию, — я расслышал только окончание: шниченко, — сейчас же попрощался и ушел. Проводив его до наружных дверей, Толя сказал:

— Ну, и побледнел ты, когда его увидел. Испугался, что Новиков?

— Ага.

— Всего лишь наш с Витой соученик по техникуму. Мирошниченко. Считает долгом время от времени наносить визиты. Выходит — сдают нервы?

— Это от неожиданности.

— А у меня, кажется, сдают. Появилось ощущение, что за мной следят. Понимаю — глупость это: кто мы с тобой такие, чтобы за нами устраивали слежку? И ничего не могу с собой поделать. Подхожу к дому — смотрю по сторонам. Конечно, — ничего и никого подозрительного, и все равно это дурацкое ощущение не проходит. Наверное, так и начинается мания преследования. Не хватало еще попасть на Сабурку. Вот и хочется убедиться — следят или нет, для этого и потребовался твой портфель. Ты его у меня забудешь, а завтра утром я занесу его тебе в мастерскую. А ты обрадуешься, скажешь что-нибудь вроде: думал, что забыл в трамвае. Понял в чем дело?

— Нет, не понял.

— Ну как же? Сексоты везде понатыканы.

— Кто-кто?

— Сексоты. Секретные сотрудники. Агенты НКВД. Их еще стукачами называют. Неужели не слышал?

— Таких названий? Не слышал.

— Где ты живешь? Ну, ладно. Не может не быть хоть одного такого у вас, градачей... Теперь понял?

Я мычал, стараясь понять.

— Если за нами следят, сексот обязательно доложит, что ты был у меня накануне.

— Толя, что с тобой? Если следят, то доложит. Ну, и что? Мы-то с тобой об этом не узнаем. Неужели ты думаешь, что им интересно, чтобы мы знали о том, что за нами следят? Ну, как мы с тобой узнаем?

— О, Господи! Как же я не сообразил? Это у меня уже что-то с головой... Хотя... Постой, постой!.. А вдруг они тебе доверяют? Тогда есть шанс, что узнаем.

— Ты сам говорил, что они никому не доверяют. И не дай Бог вдруг стали мне доверять — тогда мне крышка: много буду знать.

— Но я тебя прошу — оставь портфель. Мы же ничем не рискуем.

Ничем не рискуем — это верно, и портфель я оставил, но ушел со смутным чувством беспокойства.

Утром, после того, как мы разыграли сцену с портфелем, Женя Курченко сказал мне:

— Значит к Мукомолову время есть прийти, а ко мне прийти с Марийкой — нет.

— Ты думаешь нам не хочется к тебе прийти? Уж больно далеко живешь. Договорись с Марийкой на когда — постараемся приехать.

На следующий день или через день позвонили по телефону. Звонил тот же самый. Поймал себя на том, что не знаю ни фамилий их, ни имен, и нет желания знать. Звонивший предложил прийти сегодня же к шести часам на Сумскую к главному входу в обком.

— И принесите с собой рапорт.

— Какой рапорт?

— Горелов, сколько раз вас предупреждать, чтобы вы не повторяли моих слов?

— Но если мне не понятно о чем речь?

— О ваших успехах. Рапорт о ваших успехах.

— У меня нет никаких успехов.

— Опять повторяете?

— Но если их нет?

— Ладно. Не опаздывайте. Я вас буду ждать.

О каких успехах речь? Что он имеет в виду под успехами? Загадка. А если подумать?

Если он знает о моем последнем посещении Мукомолова... Знает: портфель!.. Если он каким-то образом узнал, что я там встретился с этим... Стоп! А если это был Новиков? Ох, ты, черт!.. Тогда это в его глазах, конечно, успех. Как же себя держать? Сказать, что я не знал, что это Новиков — сильно повредит Мукомолову: он его укрывает от меня. Но почему? Неужели подозревает меня? Надо обдумать. Оделся и ушел бродить.

Вывод, который я сделал: следят, но следят не за Мукомоловым, не за мной, а за Новиковым. Вспомнилось: «Ошибаетесь. У Мукомолова он бывает. По-соседски». Значит, сведения об этом имеют. С какой целью слежка? Цели могут быть разные, например, — установить круг друзей, а значит — единомышленников. Может быть и такая: установить — есть ли какая-нибудь закономерность в посещениях Новиковым Мукомолова, а если есть — можно сообщить мне, когда я могу застать там Новикова. Вроде бы логика в моих рассуждениях есть. Они знают, когда пришел Новиков, но вряд ли — когда ушел: не станет сексот торчать на улице — это может его разоблачить. Они знают, что я там был в тот же день, но не знают когда. Сексот, наверное, знает в лицо Мукомолова, но вряд ли знает меня. Так что мне говорить? Наверное, не скрывать, что я встретился с Мирошниченко, но в какое-то другое время и, — а вдруг это Новиков, — выдумать его наружность. Никакой уверенности, что эта версия пройдет благополучно, у меня нет, но и лучшей придумать не могу. Так что же делать? Какой же я индюк! Надо было не шататься по городу, а расспросить Мукомолова. Посмотрел на часы: время еще есть, и я помчался в институт.

— Клянусь тебе, что это не был Новиков, — сказал Толя. — Это на самом деле был Мирошниченко. Чего бы я тебе врал? Новиков пришел после тебя. Я уже посматривал на часы, боясь как бы ты не задержался.

— А ты заметил когда я ушел?

— В четверть восьмого. А Вита пришел в семь тридцать пять.

— Ну, теперь я на коне!

— Слушай, придешь в институт? Я тебя буду ждать. Или, может быть, прямо ко мне.

— Видишь, эти встречи так выматывают — не остается никаких сил. Потерпи до завтра.

— Понимаю. Что ж, придется потерпеть.

По дороге к обкому появилась уверенность в себе, но вдруг подумалось: зачем им слежка, зачем вся эта игра в кошки-мышки, когда они умеют заставлять кого угодно дать какие угодно показания? Изображают работу, как говорили Байдученко и Рубан?

В гостинице, в их резиденции я видел на вешалке два хороших теплых пальто. Сейчас он был в сапогах и не то в коротком пальто, не то в длинной куртке — распространившейся верхней мужской одежде, которую в народе называют неприличным словом полуп...унчик. В руке у него были скатанные в тонкую трубку бумаги, и, когда он меня еще не видел, он этой трубкой постукивал по ноге. Он увел меня в сторону от подъезда.

— Когда вы последний раз были у Мукомолова? — Я назвал день. — И вы никого там не встретили?

— Встретил одного его знакомого.

— Что за знакомый?

— Соученик по техникуму.

— Как фамилия?

— Он фамилию назвал неразборчиво. Я разобрал только окончание: -ченко.

— И не переспросили?!

— А зачем? Не он же мне нужен.

— Горелов, нельзя быть таким. Сведения о нем могут пригодиться. А потом — вы ручаетесь, что это был какой-то -ченко, а не кто-нибудь другой?

Я сделал вид, что потрясен его догадкой, и даже открыл рот.

— А в тот день у Мукомолова был Новиков.

Я продолжал разыгрывать изумление, он молчал.

— Зачем же Мукомолов скрыл, что это Новиков? Неужели что-то заподозрил? — спросил я не то у него, не то себя.

— Опишите этого человека.

— Он ниже Мукомолова и выше меня. — Я описал правдиво. — Куда плотней нас и вас. У него в очках такие толстые стекла, что его глаза кажутся очень маленькими.

— А что еще?

— А что вы хотите?

— Во что был одет?

— Вот этого не скажу.

— Горелов! Разве можно быть таким ненаблюдательным? Вы же скоро будете архитектором.

Я ахнул про себя: нашел родственную специальность!

— Я его застал, когда он уже уходил. Где же тут все заметить?

— Когда вы пришли к Мукомолову? — Я ответил: около шести часов. — А точнее?

— Не знаю.

— У вас есть часы? — Ответил, что есть. — Когда выполняете задание, нужно фиксировать время.

— Учту. — Вдруг захотелось созорничать, и я не удержался. — А если бы у меня не было часов, вы бы мне их подарили?

— Горелов! Я вас предупреждал: дурака не валяйте... Черного, белого не покупать... — пробурчал он.

— А я серьезно спрашиваю.

Он ответил не сразу.

— Такой подарок надо заслужить. — И продолжал наставительно: В каждом доме есть часы. Если их не видно, можно спросить который час.

От вопроса — а вы такой подарок заслужили? — я с трудом удержался и подумал: да что это со мной делается?

— В котором часу вы ушли от Мукомолова?

— Его будильник показывал девятнадцать пятнадцать.

Тот, кого вы застали у Мукомолова — не Новиков. Новиков пришел после вас. Впервые увидел его улыбку, открывшую зубы, вперемежку белые и золотые. Приятным этот оскал не назовешь. Я стал сокрушаться:

— Поди знай когда его застать. Ходишь, ходишь и все без толку. Так и диплом завалишь. Знаете что? Дайте мне адрес Новикова и опишите его внешность.

— Вы уже второй раз просите его адрес. Для чего он вам?

— Как для чего? Чтобы познакомиться. Случайно.

— А вы с ним познакомитесь?

— Да разве можно заранее знать? Дело случая. Кто ищет, тот всегда найдет. — Фу, какую пошлость я понес!

— Горелов! Прошлый раз вы совершенно правильно сказали, что у вас нет никакого опыта и вы боитесь... как его... опрометчивым шагом все испортить. Так слушайте, что вам говорят! Вы сейчас предлагаете именно такой опрометчивый шаг, который очень просто может все испортить.

— Да почему обязательно испортить? Есть же интуиция...

— Горелов, прекратите. У нас не спорят. И чтобы к этому вопросу больше не возвращаться, вот что я вам скажу: продумайте план как познакомиться с Новиковым, а мы посмотрим, годится он или нет. А пока походите еще к Мукомолову. А под какими предлогами вы к нему ходите?

— Под разными.

— Ну, вот последний раз под каким предлогом вы к нему пошли? — Я ответил: отнес его журнал. — А Мукомолов что, не был в институте? — Я ответил, что был. — Вы же могли отдать журнал в институте.

— Но ведь надо же иметь причину, чтобы пойти!

— Не кричите. Соображать надо, хоть немного.

— Ну, чего вы? Вы сами мне сказали — не буду говорить о Новикове и ничего подозрительного не будет, а что странно — это не страшно.

— А я еще раз говорю: соображать надо. То, что я говорил, относилось к посещениям, к самим фактам посещения, а не к причинам. Неужели вы не видите разницы? Такие надуманные причины настораживают. Как отнесся Мукомолов к этой причине?

— А он не спрашивал чего я пришел.

— А к тому, что вы принесли журнал?

— Сказал, что не было срочной необходимости.

— Вот видите. Ну, а другие поводы?

— Выйдя из института, решили прогуляться, я его проводил, и он пригласил меня зайти.

— А еще? Вот бы сказать: а еще мы сидели в забегаловке, и он меня провожал.

— А еще я сказал, что был неподалеку и решил зайти.

— Как Мукомолов к этому отнесся?

— Давайте походим, ноги начинают мерзнуть. — Мы двинулись вверх по Сумской. — Мукомолов сказал, что завидует мне, потому что у меня есть время ходить в гости. Вон идет Мукомолов. — Никакого Мукомолова я не видел.

— Где, где?

— Вон, на той стороне. Сейчас закрыла вот эта группа.

— Какая группа? В каком направлении он идет?

— В том же, что и мы.

— Пошли назад. Он нас видел?

— По-моему, нет.

Возле площади Дзержинского мы расстались. Он направился в сторону гостиницы «Интернационал», я — вниз по Сумской. Перед этим он давал мне какие-то наставления и спросил уверен ли я, что Мукомолов нас не заметил. Я ответил, что не уверен. У меня было хорошее, приятное настроение. Можно было бы пойти в институт или к Мукомолову, но я решил продумать результаты рандеву и отдохнуть. Не спеша пошел пешком домой. Интересно — что за бумаги у него были? Уж не донесения ли сексотов он собирал возле обкома?