3.
3.
Рудоремонтный завод — это мастерские, в которых ремонтируют шахтное оборудование: два основных цеха — механический и электротехнический, маленькие подсобки, склады, конный двор и контора.
В нашем цеху со специальным образованием — Каслинский и я. Работы хватает. Если я назвался выносливым (кем бы я тогда не назвался!), то Каслинский был не двужильным, а многожильным: поздно ухожу — он еще сидит в своей конторке, прихожу пораньше, чтобы сделать срочную работу, — вижу его в цеху.
Каслинский поручил мне лабораторию, которая проводила испытания отремонтированных моторов, трансформаторов и прочей аппаратуры, а на шахтах — работающего оборудования. В лаборатории работала Аня — девушка, окончившая семь классов, старательная и аккуратная. До моего появления все испытания в цеху проводила сама, а на шахты ездил Каслинский. Работала она и с высоким напряжением. Я усомнился — можно ли Аню допускать к таким испытаниям – и сказал об этом Каслинскому.
— По закону нельзя, но если придерживаться всех правил — в Донбассе прекратится добыча угля.
— А если несчастный случай?
— Отвечать буду я, а не вы.
— Почему?
— Потому что я начальник, и я доверил ей проводить испытания.
— Но ведь в случае чего — жалко девушку.
— Да вы не беспокойтесь — Аня очень аккуратная и я сам учил ее испытаниям. От несчастных случаев никто не застрахован, но шансов, что у Ани он случится, меньше, чем у нас с вами — такая она осмотрительная.
Я разрешил Ане работать с высоким напряжением только когда меня нет, а испытания отложить нельзя. Каслинский вызвал меня в свою контору.
— Не кажется ли вам, что вы делаете хуже? Аня отвыкнет от таких испытаний, и вот тогда с ней может произойти несчастный случай. Подумайте об этом.
— Но ведь делая такие испытания регулярно, у нее может притупиться осмотрительность. Тогда давайте совсем отстраним ее от работы с высоким напряжением. А когда я на шахте — при острой необходимости вы сами проведете испытание.
— А если и меня не будет в это время?
— Ну, так подождут пока кто-нибудь из нас вернется.
— Легко сказать — подождут! Вы знаете как бывает? Привезут мотор от насоса или вентилятора — работаем круглые сутки, начальство стоит над душой, из треста звонят, из шахты тут торчат и заранее присылают транспорт — попробуйте задержать готовый мотор!
— Виктор Петрович, а разве при такой обстановке вы не все время здесь находитесь?
— Если бы! Шахта ведь не одна. Бывает, что и во время такого аврала приходится срочно выезжать.
Что было делать? Я поручал Ане одно-два таких испытания в день, но только в моем присутствии. Каслинский молча усмехался, Аня молча обижалась, но вскоре поняла, что я так поступаю не из недоверия к ней, и смирилась. У нее хватало работы: все остальные испытания, проверки и измерения — кто из нас был в этот момент более свободен, тот и проводил и отмечал результаты в специальном журнале. Аня оформляла технические документы на отремонтированное оборудование и поддерживала в лаборатории строгий порядок — все всегда на своем месте, так что иногда мне попадало, если какой-то прибор вдруг оказывался не там, где ему положено быть. Мне повезло, что у меня оказалась такая помощница.
— Где оторванная пуговица? — вдруг спрашивает она меня.
— В кармане.
— Снимайте куртку, я сейчас ее пришью. В другой раз спрашивает:
— Кто вам белье стирает?
— Прачка.
— Давайте я вам буду стирать.
— Спасибо, но в этом нет необходимости.
— Вы же прачке деньги платите, а я, когда у нас стирка, вам и так постираю. — Я не согласился. — Ну, чего вы такой церемонный, я не понимаю.
Спросил ее, откуда она родом.
— С Дону.
— Живете с родителями?
— Не, с теткой.
— А родители где?
Ой! Да не спрашивайте, а то я буду кричать. Прошла не одна неделя, а может быть и не один месяц, как вдруг Аня обратилась ко мне с такой просьбой:
— Поучите меня электротехнике.
Занимались урывками, когда придется — до работы, во время работы, после работы, иногда несколько дней подряд было не до занятии. Я учил ее азам электротехники, старался дать ей хотя бы минимум знаний применительно к нашей работе. Аня записывала в тетрадь мои объяснения и перед каждым следующим занятием протягивала мне ее и говорила:
— Проверьте как я выучила.
По просьбе мастеров, руководивших ремонтными работами, мы проводили испытания и по ходу ремонта, а Каслинский поручил мне самому присматриваться к ремонту и когда найду нужным проводить такие испытания. Мастеров было двое. Это были фигуры, казалось, сошедшие с экрана при демонстрации кинофильмов из дореволюционной жизни. Оба лет за пятьдесят, плотные, в сапогах и фуражках, в пиджаках с жилетами, на которых видны толстые цепочки карманных часов. Одинаковое выражение лица: одновременно сонное, настороженное и с хитрецой. Присмотришься — черты лица разные, а кажется — чуть ли не близнецы, и первое время я их отличал по усам: у одного — прямые, черные с проседью, в профиль выглядевшие жирной точкой, у другого — табачного цвета, лихо закрученные. Один руководил обмоточными работами, другой сборочными, но они свободно заменяли друг друга. Держались солидно, с чувством собственного значения. Я поражался их опыту. Каслинский научил меня новым расчетам, иногда требовавшимся в нашем деле. Сижу, делаю такой расчет. Заходит мастер:
— А ты, Григорьич, не потей. Возьми сечение такое-то, в самый раз будет.
Кончаю расчет — точно такое сечение. Сказал об этом Каслинскому.
— А чего вы удивляетесь? Всю жизнь на одной работе. Но вот стали поступать импортные моторы — долго не могли разобраться. И, вообще, запомните: любой опыт надо проверять знанием — так надежней.
Обмотку статоров взамен сгоревшей делали женщины. Поразила неудачная организация рабочих мест. Вспомнив, как с Пексой работали на ХЭМЗе, увидел, что и как можно улучшить, сказал об этом мастеру.
— Что, Григорьич, работу себе ищешь? Своей мало? Занимался бы своим делом, а мы своим заниматься будем.
— Так работа скорей пойдет. Вышли на воздух, закурили.
— Ну, пойдет работа скорей. А дальше что будет?
— Больше зарабатывать будут.
— Держи карман. Придет нормировщик с хронометром, глядь — расценки снизили, и заработки прежние, как ни крутись. А бабоньки больше уставать будут. А жизнь у них и так не сладкая.
— Больше ремонтировать моторов будем.
— А их все равно все не отремонтируешь. Видал — сколько сегодня привезли?
Странная логика! Умолчав о разговоре с мастером, сказал об этом же Каслинскому, он заинтересовался, и одно рабочее место оборудовали по-новому. Другие обмотчицы стали просить, чтобы их рабочие места также переоборудовали.
— Не увеличат ли норму выработки? — спросил я Каслинского.
— Вроде бы не должны. Конечно, месяца через два-три пришлют нормировщика, но изменения в глаза не бросаются, этот оболтус не разберется, и не будет оснований изменять нормы.
Я думал, что мастер на меня обидится — ничуть не бывало: отношения остались прежними.