17 сентября 1939. Воскресенье

Русские войска вошли в Польшу. Россия с Германией. Когда еще был заключен пресловутый «пакт о ненападении», я сказала: «война проиграна», хотя ни о какой войне еще не было и речи. Что же будет теперь?

И что же будет теперь с нами, эмигрантами? Лагерь? Или еще посчитают как апатридов?

А моральный вопрос? Пораженчество или оборончество? Для меня этот вопрос решен: пораженчество. С Россией у меня давно порвались все связи. Да и современная война стоит выше всяких национальных интересов. Ненависть к Гитлеризму у меня, во всяком случае, много меньше моего прежнего, весьма сомнительного, патриотизма. Я за пораженчество, я — за Францию и с Францией.

Сейчас я могла бы со спокойной совестью, принципиально, переменить подданство. И очень, очень жалею, что оставила Игоря в том неопределенном и пренеприятном положении.

Еще одну малоприятную новость привез вчера Генрих из Парижа. Юрию сократили часы работы, и он теперь будет получать 250 фр<анков> в неделю.

Мне с Лилей надо устроиться как-то по-другому. Если мы разделим хозяйство, я смогу (и в Шартре!) прожить меньше чем на 100 фр<анков> в неделю. А ведь так я ей отдаю все (я знаю, что это — мало!) и остаюсь без копейки. А Игоревы учебники? А одеть его надо?