26 марта 1929. Вторник. 9 ч<асов>

Вечером был бунт диабетиков. Во-первых, не дали хлеба (и накануне — в уменьшенном виде), не привезли. Во-вторых, сыр дали Cantal, довольно острый, и все начали ворчать, что на «языке щиплет», и демонстративно оставляли его. Одна я не поддержала всех, заявив, что мне нравится и что канталь куда лучше, чем камамбер. Они поскандалили, однако другого сыра не получили, и, в результате, у меня оказалось три порции. К вечеру привезли и хлеб, и некоторым по ошибке дали два раза, в результате чего я получила два лишних куска. После обеда, когда у меня началось сердцебиение, соседки решили, что это реакция, и дали мне молока. Л вечером, как обычно, кофе. А сахару нет.

Юрий вчера не приходил — у него много работы. Не знаю, увижу ли я его сегодня. Если и зайдет опять, то на какие-нибудь 20 минут. Зато Мамочка пришла вчера раньше, до 7-ми часов, а сегодня придет еще раньше, теперь будет уходить с работы в 6.

Что же еще? Еще на пол сантиметра убавили прививку. Сегодня, наверное, будет Ляббе. Вчера никого не было, даже Франсей. Дни пролетают так, что я не успеваю с ней заговорить о еде.