17 февраля 1927. Четверг

Вчера вечером в кафе я искала карандаш и вынимала все содержимое портфеля. Потом каким-то образом оставила на столе Юрину тетрадку стихов. Спохватилась только в трамвае, но возвращаться было уже поздно. Понятно, что сегодня я соскочила чуть свет и к восьми часам была уже на Odeon. А дома — целая драма по этому поводу, т. е. по какому именно поводу — я не понимаю. И смешно, и гадко. Так гадко, что и писать об этом не буду.

Вообще дома, т. е. здесь, последнее время такая тяжелая атмосфера, что сил нет больше. Никого я не хочу винить, вероятно, я сама виновата больше всех, но все это очень тяжко. Может быть, и недолго осталось жить вместе, а ведь и не жалко мне бросать эту семью.