13 июня 1929. Четверг

Была у Власенко. У Игоря грыжа пупочная, необходимо делать операцию. Должно быть, наши беды никогда не кончатся. А так Власенко нашла его хорошим и здоровым.

Очень хочется его скорее крестить. А Юрий чего-то тянет, от разговоров уклоняется. Я пригласила Наташу, крестным, наверно, будет Андрей. Хотя мы так и не договорились на этот счет. Хотелось крестить в это воскресенье, да теперь уже, конечно, не выйдет. Юрий, кажется, хочет устраивать какие-то пиршества, а, по-моему, все это напрасно, особенно при нашем теперешнем финансовом положении. А крестины откладывать из-за этого тоже нечего.

А финансовое положение таково, что вчера уже взята вся получка за эту неделю.

Сегодня вечером должна прийти Наташа. Очень хочу ее видеть. Сегодня, после ругательной статьи Ходасевича[209] в «Возрождении», появилась первая статья о Сборнике в «Новостях» — Мочульского[210]; всех похвалил: я и на этот раз вылезла довольно благополучно, хотя ярлык Ахматовой закреплен уже окончательно. И с легкой руки Адамовича эпитет: «мечтательная». Это я-то мечтательная! Юрию на этот раз не повезло: «стихи» малохарактерны, так что и говорить о них не стоит.

Станюковичу посчастливилось, хоть одна строчка о нем, да есть. Хоть и не очень значительная. «Станюкович грамотно излагает свои мысли в корректных стихах».

Папа-Коля вчера видел Цетлина, и тот просил меня прислать стихи для «Современных записок». Обычно я посылаю ему их в конце декабря, в виде новогоднего подарка, и до сих пор он их отвергал. А теперь хочу задрать нос: «Меня просят дать стихи в «Совр<еменные> Зап<иски>». И надо это сделать обязательно. Уж не поместить их теперь ему будет неловко.

В отеле проводят воду. Рано утром приходят рабочие, я посылаю их к черту, но потом приходится самой идти с маленьким в бюро и терпеть, как они ломают спицы и паяют трубы. Совсем выбилась из колеи.

Прибавили мне инсулин до 2 1/2, чтобы я могла продолжать кормить. Дела мои пошатнулись.