26 января 1928. Четверг

Сегодня ходила в русский Красный Крест за помощью[110]. Просила дать мне мой хлеб. Ушла с очень неприятным осадком на душе. Прежде всего меня облаяли, почему я пришла не вовремя, а я не знала, когда прием. Разговор с седой дамой был очень суров.

— Обратитесь в амбулаторию русского Красного Креста[111], пусть вас там освидетельствуют, и если вам, действительно, нужно лечиться, то, м<ожет> б<ыть>, мы как-нибудь сможем вам помочь, только не хлебом, конечно, которого у нас нет.

— А чем же еще? Слава Богу, французы лечат меня бесплатно.

— Извините!

Вышла я и расплакалась. Французы идут навстречу, а русские — никогда. А так противно выклянчивать эти подачки. М<ожет> б<ыть>, по существу в этом нет ничего унизительного, но все это сопровождается таким тоном, такими взглядами, что я предпочитаю голодать и ходить босиком, чем обращаться к русским организациям.