Черниговский фарфор

В антикварном магазине в Чернигове, благодаря немцам, я купил сразу весь фарфор. Дело было во время наступления немецких войск, в момент одного из опасных прорывов на Южном фронте. Мы получили срочное распоряжение выехать в Чернигов и принять лошадей ввиду возможного появления в городе немцев. Когда мы прибыли в Чернигов, там была невероятная суета: учреждения упаковывались, власти собирались уезжать и с часу на час ожидали распоряжения начать эвакуацию города. Среди еврейского населения царила паника: на улицах и площадях стояли и галдели евреи, нервно размахивая руками и теребя себя за пейсы (в Чернигове евреи тогда еще носили лапсердаки, пейсы и имели совершенно ветхозаветный вид). Мы быстро управились с порученным нам делом – приняли и отправили с солдатами лошадей – и в тот же вечер должны были уехать обратно в Полтаву.

В Чернигове я был в первый раз и города не знал. В гостинице мне дали адрес антикварного магазина Идлиса, и я отправился к нему в магазин. Там тоже была суматоха: старик стонал и причитал, что все его имущество погибло, все заберут немцы и ни за что ему не заплатят. Его сыновья укладывали в ящики то, что было поценнее. Тут же сновали детишки, и в магазине стоял невообразимый шум и гам от еврейского гортанного говора. Я с удивлением начал рассматривать фарфор, здесь были первоклассные вещи. Идлис сказал, что черниговцы у него покупают мало, но раз в год из Петербурга приезжает граф Мусин-Пушкин и берет у него весь первоклассный фарфор. Для графа главным образом его и собирал.

Я знал собрание Мусина-Пушкина, одно из лучших в Петербурге, и подумал: «Так вот где он берет свои замечательные вещи!». «Теперь все погибло, все заберут или перебьют немцы, – в отчаянии твердил старый Идлис. – Погибли мои деньги!». Затем совершенно неожиданно, обратившись ко мне, он сказал: «Господин офицер, купите у меня весь фарфор. Я его вам дешево отдам. Вы его увезете, а от меня груз не примут». Это идея, подумал я, но где взять денег на такую крупную покупку? «Я бы купил весь ваш фарфор, – сказал я Идлису, – но у меня с собою нет денег». Он спросил мою фамилию и сказал, что знает ее, после чего предложил мне выдать ему вексель. Я согласился. Моментально из витрин стали выкладывать фарфор и ставить его на прилавок. Всего оказалось 330 вещей!

«Вынимайте все, что есть в ящиках», – велел я Идлису. Он сначала не соглашался, но когда я заявил, что отказываюсь от покупки, то махнул рукой, и из этих трех ящиков одна за другой стали появляться лучшие вещи, собранные Идлисом для графа Мусина-Пушкина. У меня глаза разгорелись от удовольствия при виде столь редких и чудных вещей. Мы вновь пересчитали фарфор – оказалось 430 вещей! «Цена?» – спросил я Идлиса. – «Десять тысяч. И это даром!». Я предложил половину, и за 6 тысяч рублей фарфор был мною куплен. Достали векселя, и я их тут же подписал сроком на месяц, платеж на Тулу.

Вслед за этим я сейчас же послал в гостиницу за Шмелёвым. Тот моментально явился, и я послал его привести несколько солдат из команды. Не прошло и часа, как Шмелёв, трое солдат и семья Идлиса уже упаковывали фарфор. Я сидел, наблюдал, курил сигару и беседовал со стариком Идлисом. Как ни был он расстроен, но иногда в нем загорался любитель и знаток: подымая ту или иную вещь, он любовно на нее смотрел, определял марку, а затем со вздохом передавал сыну для упаковки. «Вот старый Попов, – говорил он мне. – А вот замечательный сервиз Марколини, я купил его за 500 рублей у директора здешнего музея Рашевского. А вот Миклаш – и какой Миклаш!». Миклаш был Миклашевским – знаменитый завод фарфора в Черниговской губернии. Удивительна это страсть у всех евреев – сокращать слова, как будто у них нет времени произнести их полностью. Эта еврейская особенность во время революции получила полное право гражданства и весь русский язык был исковеркан и уничтожен этими сокращениями.

Не прошло и трех часов, как фарфор был полностью уложен и я отправил его на станцию. Тревога, поднятая в Чернигове, оказалась ложной, немцы туда не попали, эвакуация не имела места, но зато я стал собственником замечательного собрания фарфоровых вещей, которые при других обстоятельствах никогда б не попали ко мне. Следует признаться, что мне как коллекционеру всегда везло: я часто и притом совершенно случайно попадал на знаменитые вещи. Впрочем, счастье счастьем, а умение остается умением и тоже что-нибудь да значит, недаром же индейский писатель Рабиндранат Тагор говорил: «Искусство приобретать – трудное искусство. Многие пробуют, но не многие успевают». Я собрал коллекцию фарфора, бисера, хрусталя и стекла из в полторы тысячи предметов.