Начало антибольшевистского движения за границей
Начало антибольшевистского движения за границей
В коридоре меня ждал Урусов, также, несмотря на свой острый диалог с Троцким, получивший от него пропуск. Хотя час был поздний (8 часов вечера), наш комитет решил собраться в помещении общежития нашего министерства для «восточников», то есть слушателей наших драгоманских курсов восточных языков, помещавшихся рядом с министерством (Морская, 20). Тут же во время выдачи нам Троцким пропусков мы кооптировали несколько человек в наш ныне уже стачечный комитет и пошли все вместе в общежитие «восточников». Когда мы выходили из министерства, швейцар показал нам пальто Троцкого, висевшее на общей вешалке. Троцкий, очевидно, не знал, что в нашем министерстве имеется, помимо общего входа, министерская передняя, которой имели право пользоваться из чинов ведомства министр и его товарищи, и вошёл, как все, с общего входа. Никакой охраны в передней не было, не было и автомобиля, на котором он подъехал.
В то время как мы спешили на заседание, Троцкий ещё продолжал выдавать пропуска, хотя под конец становился всё более и более скуп на них, осознав, по-видимому, комичность своего положения. Здесь, в общежитии министерства, в маленькой комнате одного из молодых чиновников Среднеазиатского отдела министерства, где на стене висел вышитый на шелку на красном фоне тигр, очень хорошо сделанный (длина его была около сажени), мы под свежим впечатлением встречи с Троцким смеялись, сравнивая Льва Троцкого и этого тигра на красном фоне, не зная, сколько в этом было правды.
Кончилась политическая часть дня. Исполняя внесённое нами же предложение о посылке извещения за границу, мы тут же составили телеграмму на французском языке о том, что наше ведомство в полном согласии с Союзом союзов всех правительственных учреждений Петрограда постановило не признавать большевистского переворота и единогласно отказалось работать с новым правительством. Мы приглашали всех наших заграничных дипломатических представителей последовать нашему примеру, сообщить союзникам о нашей забастовке и настаивать перед иностранцами о непризнании нового правительства. В той же телеграмме мы упоминали о том, что Союз союзов приглашает всю Россию примкнуть к всеобщей забастовке.
Эту телеграмму мы поручили Урусову, нашему фактическому новому министру иностранных дел, передать лично Линдли, советнику великобританского посольства, управлявшему посольством за отлучкой Бьюкенена, с просьбой зашифровать и отправить её как свою депешу в Foreign Office, с тем чтобы оттуда её передали в наше посольство в Лондоне для дальнейшего распространения всему нашему дипломатическому корпусу за границей. Телеграмма эта была подписана «комитетом Общества служащих МИД», председателем его князем Урусовым. Она была действительно переслана и явилась первой ведомственной телеграммой после переворота 25 октября 1917 г., послужив началом антибольшевистского движения за границей, так как весь наш дипломатический корпус там присоединился к нам. Уже позднее поверенный в делах в Лиссабоне барон Унгерн-Штернберг перешёл к большевикам, тогда же было полное единодушие.
Должен прибавить, что на том же общем собрании, на котором была решена забастовка министерства, наш стачечный комитет, образованный из комитета служащих и тех, кого мы захотели бы кооптировать, был поставлен под почётное председательство А.М. Петряева, так как он был почётным председателем комитета Общества и мы не желали рвать преемственную связь с начальством. Но, конечно, он фактически не принимал участия в дальнейшем, и вся власть по ведомству на это время перешла исключительно к нашему стачечному комитету.