Часть 2 Дипломатическая служба при Временном правительстве (март — октябрь 1917 г.)

Часть 2

Дипломатическая служба при Временном правительстве (март — октябрь 1917 г.)

Новая роль чиновничества

Настоящие записки относятся к периоду Временного правительства, от его возникновения в марте 1917 г. до падения 25 октября 1917 г., и являются по своему содержанию прямым продолжением предшествующих записей, озаглавленных мной «Три года дипломатической службы при царском правительстве (август 1914 — февраль 1917 г.), так как до дня прихода в министерство иностранных дел Л. Троцкого в качестве комиссара по иностранным делам нового рабоче-крестьянского правительства России 27 октября 1917 г. я продолжал оставаться на действительной службе в дипломатическом ведомстве.

За этот промежуток времени в моём служебном положении произошла резкая перемена. В связи с уходом М.И. Догеля из Юрисконсультской части в самом начале Февральской революции и уходом барона Б.Э. Нольде из министерства вместе с П.Н. Милюковым и П.Б. Струве с мая 1917 г. я и формально и фактически становлюсь единственным ответственным юрисконсультом министерства иностранных дел и на этом посту остаюсь до большевистского переворота. Мне приходится принимать участие в Главном земельном комитете В.М. Чернова в качестве официального представителя нашего министерства, в русско-польской комиссии А.Р. Ледницкого, в комиссии С.А. Котляревского по вероисповедным вопросам, в комиссии Ф.А. Лизогуба по вопросам военнопленных славянского происхождения, в многочисленных комиссиях, касавшихся неприятельских подданных, в Высшем призовом суде, словом, во всех тех совещаниях внутриполитического характера при Временном правительстве, где затрагивались вопросы внешнеполитического свойства, требовавшие участия министерства иностранных дел.

За это время компетенция преобразованной Юрисконсультской части, которой я теперь управлял уже в качестве законного и полноправного начальника, не только не сузилась, но, наоборот, расширилась грандиозно, в особенности после ухода из министерства барона Б.Э. Нольде и назначения его преемником на посту товарища министра А.М. Петряева, который при всех его дипломатических данных не обладал юридическими познаниями и в пределах моей части вынужден был дать мне полную свободу. Ниже я подробно расскажу обо всех этапах моей деятельности в это время. Здесь же должен отметить именно то обстоятельство, что мне особенно близко пришлось столкнуться с вопросами внутриполитического характера, так наз. общей политики, поскольку я продолжал при министре иностранных дел нести обязанности докладчика по делам теперь уже не Совета министров, а Временного правительства. Дипломатическая работа П.Н. Милюкова и М.И. Терещенко во всех своих деталях значительно полнее и яснее стала мне знакома в связи с тем, что оба они (в особенности Терещенко, лишённый сотрудничества Нольде) принуждены были ежедневно ко мне обращаться в силу моего положения единственного юрисконсульта в министерстве.

Как я укажу ниже, помимо перемен в личном составе министерства и кое-каких преобразований в ряде отделов и департаментов Февральская революция произвела и коренную перемену в отношении высшего начальства к молодому персоналу. Чувствовалось уже, что надвигаются потрясающие события и вековые иерархические преграды не в силах устоять в обстановке тревоги за будущее России. Личный персонал министерства с первых же дней Февральской революции почувствовал себя без твёрдого руководства. Милюков и Терещенко были настолько захвачены событиями, что сами подвергались влиянию различных внешних элементов, и мы это ежечасно ощущали. Отсюда самодеятельность министерства, принимавшая подчас форму достаточно резкой оппозиции и отражавшаяся не раз на политике самого Временного правительства.

Это обстоятельство, совершенно новое в жизни министерства, было прежде всего проявлением инстинкта самосохранения. Мы чувствовали, что нам рано или поздно придётся столкнуться с «улицей», но в то же время всё бюрократическое прошлое не позволяло взять судьбу министерства в свои руки. До самого октябрьского переворота, несмотря на крайнюю тревогу, министерство не вышло из пределов служебной дисциплины в формальном смысле слова, хотя фактически всё время продолжало оказывать самое непосредственное давление на внешнюю политику Временного правительства через министра иностранных дел. Этот бесшумный способ проведения своих взглядов через министра соответствовал и всем прежним традициям царского правительства. И раньше на министра фактически очень сильно влияли его ближайшие сотрудники, но чем период Временного правительства отличался от царского, так это тем, что на высших чинов министерства, в свою очередь, оказывало могущественное влияние коллективное настроение всего личного состава. В чём выразилось это своеобразное «самоуправление» министерства и чем конкретно оно вызывалось, это также составит один из главных предметов настоящего очерка.

Чиновничий «саботаж» при большевиках и эпопея белого движения целиком вышли из новой роли чиновничества и офицерства при Временном правительстве, а в этом отношении положение дипломатического ведомства благодаря его непосредственной близости к внешней политике России, имевшей такое огромное значение в это время, оказало самое решающее влияние на исторический ход событий в первые годы большевистской революции. Все элементы антибольшевистской борьбы сорганизовались именно в эпоху Февральской революции, благодаря ей и, как это видно на примере министерства иностранных дел, не без прямого участия некоторых официальных вождей этой революции. Изложить фактический ход жизни дипломатического ведомства за это время и есть задача моих настоящих записок.