10 октября

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

10 октября

С 29 сентября ежедневно шли непрерывным потоком сотни беззащитных, обреченных на смерть евреев.

Стояли осенние солнечные дни, тротуары центральной улицы — красавицы Лукьяновки — были устланы пожелтевшими листьями каштанов и кленов.

Золотым дождем плакали деревья родных улиц, провожая поток детей, женщин, стариков, который все плыл и плыл в направлении кладбища.

Заборы алели от кровавых приказов, а осень была золотая и богатая.

Чтобы спасти детей, их сотнями передавали знакомым, скрывалась и убегала молодежь, а сплошной поток обреченных не редел, он все плыл и плыл навстречу своей трагической гибели, вливаясь в овраги Бабьего Яра, ставшего отныне братской могилой десятков тысяч ни в чем не повинных советских людей. Кланяясь встречным, прощаясь с ними, уходящие восклицали:

— Отомстите за нас…

— Помогите живым…

— Горе побежденным…

— Прощайте…

Затем поток как будто приостановился, однако небольшая речка, зажатая в крутые берега Бабьего Яра, не переставала кровавиться: теперь фашисты взялись за других. Дорога к ярам стала смертным большаком; туда гестаповцы везут в душегубках и просто в грузовиках все новые и новые жертвы.

Черные, страшные дни…

В сообщения с фронта, которые печатает газетенка «Украинское слово», хоть не заглядывай.

Вчера Иван Григорьевич, придя к Марии Марковне, рассказал, что семья Гречко совеем уже собралась в село; так как никакого ополчения не будет — в свое время наши не успели его организовать, а теперь мы уже в глубоком тылу врага.

Была вчера у Кравчука. Расспросы Майи — скоро ли вернется с работы мама «с той тетей» — разрывали сердце. Больно смотреть и на Семена Арехтовича: он прозрачнее тени, на лице один только нос. Отнесла им картошки, груш и молока для Майи. Через несколько дней отец с дочерью покинут Киев: гонит их отсюда не только наступающий голод, но и необходимость скрываться.