30 марта

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

30 марта

И плачу, и смеюсь, не могу усидеть на месте. Так и побежала бы на радостях куда-нибудь. Да что там побежала, полетела бы. Ох и измучилась же за эти несколько месяцев, не получая вестей от Андрея. Мне мерещилось самое худшее, тоска сжимала сердце.

И вот сегодня под вечер, когда я была на огороде, позвала меня мама. Во дворе стояла незнакомая женщина моих лет.

— Вы и есть Оксана? — спрашивает.

— Да.

Смотрит на меня внимательно, испытующе.

— Может быть, вам паспорт показать?

— Нет, не надо. Я к вам по поручению Андрея. Правда, должна была зайти раньше, но не смогла.

Меня терзают догадки: что скажет нежданная гостья? А она села по моему приглашению и спокойно осмотрела комнату, дольше всего задержав взгляд на книжном шкафе.

— Я тоже учительница, — говорит. — С Андреем знакома давно, а вас знаю по его рассказам.

Что сейчас она скажет? Какую весть принесла мне? Почему она вся в черном — платок, пальто? У меня темнеет в глазах. Сажусь на стул рядом, стараясь унять дрожь в коленках. Не свожу взгляда с ее лица, но вижу на нем одни лишь глаза — серые, выразительные.

Наконец гостья заговорила:

— Четыре месяца тому назад Федор с братом и группой товарищей перебазировались под Житомир, поближе к партизанским соединениям.

— А сейчас, сейчас что о них слышно? — вырвалось у меня.

— Все живы, здоровы. Андрей передает вам привет. Написать он не успел, в Киев мне пришлось выехать неожиданно. А может быть, и нельзя ему писать. Так что вы уж поверьте на слово, — спокойно говорит женщина.

Когда я спросила, где ее муж, она ответила: на фронте, с первых дней войны. Он тоже учитель. В Киев связная (назовем ее так) наведалась к детям, которые живут с бабушкой.

— Я привезла им кое-что из продуктов. Через некоторое время вернусь на Волынь. За мною из Житомира прибудет машина, на которой шофером работает мой младший брат.

Можно было догадаться, что брат этот неспроста работает у немцев. Так оно, вероятно, и было.

Я передала Андрею привет. Рассказала о нашей досаде по поводу того, что до сил пор не смогли установить связь с подпольем.