17 мая

Весна пришла неожиданно, как приходят большая радость или же несчастье. Уже в пятницу стало тепло, на вербах появились пушистые почки. Начали появляться на свет нежные, клейкие, словно покрытые лаком, листья.

На моих глазах оживал наш сад. Я заметила это случайно. Проснулась в четыре или пять часов утра, и потянуло к окну: сквозь сон услышала щебетание и посвист птичек. Открыла форточку. Да, я не ошиблась. Комнату заполнили птичьи голоса, потом ринулся свежий, весной пахнущий воздух. Позабыли о зимнем сне молодые груши и яблони, растущие под самым окном. Деревья — в нежной, еще очень бледной зеленой кисее. А как красивы молодая травушка, пробившиеся из земли щавель, редиска, цветы.

Не могу отвести глаз от яблонь и груш. Листочки на них медленно-медленно разворачиваются, кисея становится ярче, плотней. Земля дышала, вздыхала с облегчением. Грядка под окном словно поднималась и опускалась, редиска выбросила пятый но счету листочек и сразу же стала заметной.

Сад набирал, жадно пил из земли буйную силу. Помешать этому не мог никто и ничто.

Но сердце сжалось: впереди — голодный день. А тут еще гудят в небе «длиннохвостые селедки». На улице — чужаки в военной форме. Все это напоминает о том, о чем можно забыть лишь на минуту. Вот и сейчас: засмотрелась на садок и забыла. А надолго ли? Весна не скрасит того, что уродует война.

Под пение птиц сладко спится. А истощенной голодом, но не теряющей оптимизма регистраторше — тем более.

Спала до утра крепким, спокойным сном. Утром надела весеннее платье. Стала такой легонькой, что боялась — ветер меня унесет. Но нет, он пожалел, не сдунул.

Сегодня стирала и продолжала наблюдать пробуждение природы. Через раскрытые двери кухни был виден весь сад. Черной там осталась лишь одна дорожка.

Зацвели вишни, смородина, вытаращил в кустах роз свои синие глаза барвинок. Вытягивались, становились длиннее листья нарциссов, которые вскоре выбросят свои удивительно нежные цветы.

Мальчиков из сада не выгонишь. Много теперь хлопот у Маринки, она отвечает за их поведение, а проще говоря, за целость грядок. Полная свобода детям в конце сада, на «даче»: в вишеннике остался перекопанный клочок земли, и сколько же там интересного, нового!

Вот дети нашли улитку и втроем завели извечное:

Павлик-равлик,

выставь рожки…

Васильку захотелось, чтобы улитка «хлеба кусочек выставила», но Юрик задумчиво сказал:

— Хлеб немцы дают.

Вечером били зенитки но нашему самолету. Мальчики первыми заметили его:

— Смотли, нась самолет!

— Немецкий!

— Нась, нась!

— Вот глупые! Немецкий — «селедка», а у этого видите, какой хвост? — вмешалась в спор Маринка.

Зенитки вскоре внесли разъяснение, и дети побежали ко мне на кухню.

Вечер был приметный — с обильным дождем и первым громом. Запомнилось и красное от пожара небо и пение соловьев.

Сегодня у нас был неплохой ужин. Наталка и Маруся возвратились из дальней дороги, счастливо избежав встречи с полицаями, которые отбирают все, кроме картошки, и особенно падки на сало, масло — словом, на жиры.

Страшную новость принесли наши путешественницы. Одна женщина, раздобывшая где-то два килограмма сала, спрятала его в пеленки ребенка и была уверена, что не заметят. Нащупав сало в пеленках, полицай озверел и злобно швырнул на мостовую ребенка. Тот даже не пискнул. От отчаяния мать сошла с ума. Страшная, охрипшая от плача, она слонялась несколько дней в лесу вдоль дороги, пугала прохожих своим неожиданным появлением и плачем. «Это не сынок мой, не Петрик, это — сало, сало!»

А затем снова убегала в лес. Говорят, тот же полицай застрелил безумную.

Изверги, разбойники с большой дороги, детоубийцы, шкурники, одичавшие собаки — вот кто такие эти прислужники врага. Они еще более ненавистны, чем оккупанты. Одна у нас мать — Родина, и прокляла она навеки этих предателей.

Рассказ сестры и невестки о том, что они слышали и видели во время трехдневного отсутствия, отравил весь вечер. Неприятен был этот полумешок с картошкой, добытый такой горькой ценой, не радовало и принесенное молоко.

Утомилась. Руки одубели от стирки, почти год не стирала, и теперь с непривычки трудно. Завтра утром мать будет сушить белье, а мы после работы будем вскапывать огород. Мама говорит:

— Как-нибудь выживем. Редиска растет — вот и еда. Да и мука подешевела: пуд уже стоит две тысячи, а ведь было намного дороже.

…В окно стучат майские жуки.