Grosswald – video. Легендарный видеодоклад Гросвальда на Первой рабочей встрече QUEEN в Страсбурге

После появления моих первых статей о Михаиле Григорьевиче в ИНТЕРНЕТе мне позвонил коллега, морской геолог из Швеции. Статью ему перевели. Олаф предложил: в случае, если я собираюсь продолжать, то непременно должен описать и тот нетривиальный эпизод в истории проведения больших научных встреч, который вот уже полтора десятка лет носит в научном мире имя собственное: «Misha Grosswald – video». Олаф, как и другие очевидцы, участники той уже уходящей в историю науки сессии, полагает эпизод уникальным и заслуживающим хотя бы краткого упоминания. Думаю, что это так и есть. Сам Михаил Григорьевич считал когда-то именно так, правда, объясняя все по-своему: мол, само, мягко говоря, не вполне стандартное его появление на QUEEN во Франции в период его физического нахождения в Японии нужно объяснять не его, Гросвальда, научной популярностью, а моим сибирским напором (эвфемизм мой). Михаил Григорьевич вежливо ошибался.

Чуть более, чем через месяц после нашей конференции ГЛОКОП в Толедо, я неожиданно получил по электронной почте приглашение выступить с докладом на Первой рабочей встрече нового проекта QUEEN (Четвертичные изменения окружающей среды Евразийского Севера), который финансировался Европейским научным фондом. Я обменялся письмами с ученым секретарем конференции, хотя так и не понял, откуда дует ветер (я не занимался никогда вплотную Арктикой), но согласие, разумеется, дал. По условиям ESF, все было оплачено, даже билеты через Москву-Франкфурт-Страсбург (и обратно). Билеты домой в Томскую квартиру доставил пожилой курьер (подполковник запаса, как выяснилось в неназойливом обмене мнений о текущей погоде).

И вот: номера в «Хилтоне», окна – непосредственно на здание Европарламента… Очень приличные деньги на проживание (кто помнит, в середине 1990-х зарплату в России не платили в принципе). И вообще – Эльзас и т. д. И жена Марина рядом, она тоже представила новые материалы, правда, тоже не по Арктике. За окном последний месяц 1996 г., адвенты перед Рождеством, все сияет – лица, елки, фонари, уличные украшения… Горячий глинтвейн и знаменитые огромные страсбургские блины, которые готовят тут же, ловко, красиво и вкусно. Небольшой снег чуть искрится, мороз… с терпким глинтвейном…

После двух свободных дней, субботы и воскресенья, – начало пленарного заседания нового проекта QUEEN.

За эти прекрасные дни, кроме знакомства с Эльзасом, я внимательно изучил программу, особо отметив список приглашенных. Заявлено много знакомых: из Института географии РАН – В. М. Котляков, М. Г. Гросвальд и А. А. Величко, мерзлотоведы из МГУ и несколько человек из ААНИИ. В. М. Котляков в эти дни был на крупном климатическом совещании в Коста-Рике, Гросвальд, я знал, работал в Японии. Андрей Алексеевич Величко, с которым у нас давно были прекрасные отношения, несмотря на диаметрально противоположные научные позиции, летел вместе через Франкфурт. Утро понедельника, пленарное, все – в залах «Хилтона» после шведского завтрака. Йорн Тиде, президент проекта, делает первый вводный доклад. Согласно представленной карте, территория работы QUEEN – севернее полярного круга, т. е. явно пока не моя. Но проблематика известна, слушаем.

Слушаем день, второй, смотрим постеры, общаемся, вечером вместе пьем душистое крепкое пиво в пиано-баре в цокольном этаже отеля (знакомых по старым симпозиумам немало). И мне вдруг приходит в голову мысль, что Россию-то здесь представляют, по сути, «умеренные антигляциалисты», к каковым я себя никак относить не могу. А. А. Величко, Н. Н. Романовский, восходящая тогда (а ныне уже взошедшая и сияющая) звезда из ААНИИ, прекрасный человек Дима Большиянов, широко известный своей гибкой научной политикой Валера Астахов, все скандинавы и англичане. Согласно большинству представленных реконструкций, в максимум последнего оледенения в русском секторе Арктики было тепло, а по некоторым данным – даже теплее, чем сейчас, т. е. все не так, как в Западном полушарии, молчу уж про горы Центральной Азии….

А у меня с собой неплохая по тем временам видеокамера, которую я тогда таскал с собой везде и снимал все – а дома уже разбирался с докладами, поскольку почти не знаю английский язык. И на одной из взятых для переписывания пленок случайно сохранилась запись грандиозной испанской дискуссии нашего ГЛОКОПа с докладами Гросвальда двухмесячной давности, которые я же на видео и записывал, вместе с вопросами, репликами, выкриками из зала… Озвучиваю мысль Марине: «Все нечестно. У комьюнити создается неверное впечатление о гляциалисткой температуре российских ученых. Гросвальд приглашен, доклад – на камере, и этот доклад обязан здесь прозвучать!!!» Я шагаю в Оргкомитет. Перерыв, много знакомых и незнакомых мужчин скандинавского, германского и британского облика, бокалы виски и других неслабых напитков. Присоединяюсь и громко и вежливо заявляю, что вот, мол, участник отсутствует (а Гросвальда знали все!), но доклад его актуален, и надо бы представить его вот таким – говорю каким – образом. Говорю я по-немецки с хорошим берлинским акцентом, с таким интеллигентным напором. Я настаиваю, практически требую. Оргкомитет жмется: мол, так не принято, по телевизору, с большим уважением, но… Я мягко, но твердо давлю дальше. Особенно протестовали датчане и финны (не буду называть имена, они довольно известны). Большинство маститых прекрасно представляли, о чем может говорить Гросвальд, да еще и с новыми идеями. Сначала мне отказывали, ссылаясь на регламент. Затем стали предлагать выдвинуть телевизор во время обеда, дескать – все будут кушать и слушать. Я был громко и натурально возмущен. И, в конце концов, ультимативно поговорил с Ерном. И убедил (ему я сказал о возможном резонансе в случае отказа).

В программу совещания была включена специальная сессия под названием «Grosswald-video», был выделен прайм-час исключительно для одного доклада. Но через мою камеру. И вот этот час настал. В большой банкетный конференц-зал ребята в синих корпоративных комбинезонах Hillton вкатили огромный телевизор, подключили видеокамеру, я взял пульт и упруго прошагал к монитору. В зале были все участники, больше двухсот человек. Оргкомитет занял первые ряды, далее ученая полярная скандинавско-британская молодежь (семь одежек и все без застежек)… Российская палеогеографическая диаспора садиться не стала. Отечественный научный бомонд стоял в задних рядах и мимически обменивался друг с другом своей взаимо-индифферентостью к происходящему. Но пришли. Не слушать Гросвальда. Пришли смотреть Гросвальда по телевизору. Стоя! Оппозиция! А как тут не придешь?

Представившись, я передал горячие приветы от академика В. Котлякова и профессора М. Гросвальда, которые к сожалению…., но вот Professor Grosswald передал мне свой недавний доклад… спасибо всем, что уделили внимание… И нажал кнопку на пульте.

Огромный экран засветился академическим, испанских колоров, цветом, от микрофонов как раз скромно спускался в зал тоже великий, деликатный Леонид Рувимович Серебрянный, только что закончивший негромко рассказывать аудитории далекого Толедо то, о чем что он и должен был докладывать, согласно своим убеждениям. Вздрогнув от аплодисментов, проснулся дремавший за столиком конвинера после ночных дискуссий сильно волосатый еще в то время, бывший хиппи, профессор Энтони Г. Браун из Эксетера и объявил следующие доклады. Заседание в телевизоре продолжалось. На сцену (в мониторе) легко взбежал слегка вспотевший и весело оживленный и, я бы сказал – опасно азартный, Misha Grosswald (ему тогда 75 было, между прочим). Те, кому хотя бы раз в жизни посчастливилось слушать доклады и лекции Гросвальда, легко меня сейчас понимают.

Михаилу Григорьевичу предстояло делать два доклада: мой (в связи с моей англоязычной неграмотностью) – о ледниковой палеогидрологии плейстоцена гор Южной Сибири, а потом свой – обо всей остальной территории Земли. Тони объявил оба доклада. Свет в зале потух, на экране появилась большая рельефная физико-географическая карта Евразии.

Гросвальд говорил часа полтора. И все эти полтора часа, юно, даже изящно, перемещаясь между чередующимися схемами с кодоскопа, меняющимися слайдами, громко, отчетливо, красиво Misha Grosswald убедительно и просто рассказал из Испании с экрана монитора большой аудитории конференц-зала «Хилтона» во Франции, насколько доказательны его позиции. На слайдах выставлялись бесспорные молодые морены восточной оконечности Чукотки, гигантские гляциодислокации Кольского полуострова, системы линейных закономерно ориентированных позднеледниковых каналов стока в Сибири и в Казахстане… Конвинер в Испании даже не делал попытки напомнить о регламенте. А конвинером во Франции был сам Йорн Тиде, который, после того, как Гросвальд с экрана сослался на его данные по Средиземноморью, и аудитория в «Хиллтоне» громко зааплодировала Ерну, покраснел еще более обычного, смутился, встал и поклонился слушателям, поклонился всерьез, машинально… Забегая чуть вперед, замечу, что излишне даже и говорить и том, что после этой видео-сессии Йорн Тиде стал к нам с Мариной особенно любезным и внимательным, подарил кучу книг для нас и для Misha Grosswald. На всех последующих сессиях он всегда разыскивал меня глазами в зале, свекольно краснел, а мы с Мариной одобряюще ему кивали… Вот так тень великих чуть коснулась… А приятно!

Я нажал кнопочку, экран потух, зал взорвался аплодисментами. Вопросов нет, дискуссий тоже, а и с кем – с телевизором? Но будь М. Г. Гросвальд в Страсбурге, он ринулся бы в дискуссию, как окунался в дискуссии всегда и везде, отвечая спокойно, доброжелательно, обстоятельно и убийственно доказательно.

Гросвальд всю жизнь был бойцом. На каждую одну его статью, опубликованную, скажем, в Quaternary International и подписанную автором M.G. Grosswald, тут же появлялся едва ли не десяток своеобразных статей-ответов, подписанных всегда едва ли не двумя десятками соавторов из нескольких стран мира…[29]

Собственно говоря, после видео-доклада Михаила Григорьевича из Толедо в Страсбурге рабочую встречу КВИН вполне можно было завершать. Гросвальд все всем объяснил. Но дотянули до товарищеского ужина. И славно поужинали.