Пожар

Началась перестройка. Те угрозы, которые мы неоднократно слышали после истории с шестью бочками полихлорпинена, которые отравляли первый плес Валдайского озера и которые нам удалось найти, а сам факт сделать достоянием гласности, реализовались полностью. В раскручивании этого детективного сюжета с поиском, раскопкой и информированием властей и органов внутренних дел Миша принял непосредственной участие. Очень помог и опыт Жени Шварца, который в тот период обеспечил доведение этого дела до логического конца. Но…

Сначала сожгли дачу того, кто рассказал о захоронении этих бочек с ядом на берегу ручья. Потом сожгли дом Радионова-Урусевской, которые нам помогли найти это место захоронения. А потом дошло дело и до нашего стационара – домика лесника на Валдайке. Это произошло фактически на глазах у моего сына Саши, приехавшего на велосипеде с базы отдыха «Берег Валдая». Он увидел сначала горящий дом и поехал звать людей. Спустя полчаса кто-то уже поджег сарай и баню.

Кому-то помешали ученые, защитники валдайских лесов и озер, невольные свидетели начавшейся вакханалии с вырубкой леса перед созданием национального парка, с объездом с неводами малых лесных озер, постоянной стрельбы по всему летающему и бегающему (мы-то знали, что летом в нашем секторе Валдайского лесничества никаких нарушений не будет – мы были начеку всегда).

Миша часто, бесстрашно вскинув на плечо ружье, а то и просто взяв в руки дрын, кричал: «Идем разбираться!» И мы шли – перегораживали дорогу браконьерам с сотнями метров сетки, гонялись за мелким пакостником из отдыхающих, который привозил каждое лето с собой мелкашку и стрелял птиц, не давали загрязнять озеро и нашу речку Валдайку, гоняли лесорубов, незаконно вырубающих лес.

Так закончились первые 16 лет работы Валдайского стационара на р. Валдайке, в лесной сторожке. Вот слова из песни, сложенной на Валдае «до нашей эры»:

Ты бежишь неизвестно куда,

Даришь дни, один лучше другого.

Ты Валдайка-река отгадай:

Когда мы с тобой встретимся снова?

Благодаря Мише было очень много светлого, запоминающегося в этом отрезке времени.

• Увлеченный труд. Школа жизни и полевых исследований для самих зачинателей, для наших детей, юннатов, студентов, аспирантов, молодых ученых.

• Творческая атмосфера. Акварели А. Арманда (одна, запечатлевшая наш домик, висит у меня в кабинете), рисунки мамы Миши, миниатюры Маши Глиэр и Вадима Гудкова, стихи, рассказы, уникальные фотографии Миши.

• Позитивный настрой, создаваемый, в том числе и за счет оптимизма Миши, товарищество. Даже в тех ситуациях, когда по его желанию мы срывались и ехали на озеро в Байнево или на Затоп, застревали на берегу и до темноты грязные, голодные, усталые откапывали ГАЗ-66, даже тогда хватало сил для веселья и оптимизма. Вспоминаются шутки и розыгрыши, коллективные отражения нашествия медведей и лосей, параллельное с Москвой проведение олимпийских игр 1980 года – с метанием на дальность крышки от кастрюли, прыжками назад, стрельбой из настоящего ружья и пр.

• Условия для самоутверждения свободного, не желающего подчинятся никому человека.

• Идеальные условия для становления ученого, лидера исследовательского коллектива.

Все это было очень важно, прежде всего, для Миши: сам задумал, подготовил и выполнил. Валдай стал площадкой для завязывания крепких дружеских отношений. Даже те, кто выбрал другой (не в биологию и географию) путь в жизни, сохранили теплые воспоминания о Валдае, о Мише, обо всех, кто работал на стационаре. Они дружат между собой, собираются по разным поводам.

После нескольких неудачных попыток с помощью нашего Института восстановить Таежный стационар решено было самим искать прибежище. Одним из вариантов был дом в Новотроицах, но требуемой суммы Институт не нашел (тогда в начале 1990-х и на зарплату денег не всегда находили). Миша купил этот дом, ставший родовым гнездом его многочисленного потомства, а также местом притяжения для всех, кто любит Валдай, кто помнит Мишу, кто сделал свой выбор «второй родины».

Меняется облик Валдайского поозерья – зарастают мелколесьем поля и луга, заболачиваются озера. По берегам Ужина вырастают заборы и частные замки. Новая дорога пролегла через Новотроицы. Меняемся и все мы. Но Миша уже не изменится никогда. Мы его запомнили таким.

От редактора-составителя.

Смерть Михаила Васильевича Глазова стала последним страшным ударом для стационара. Он умер в лесу, недалеко от своего дома в Новотроицах с любимым фотоаппаратом в руках. Не выдержало сердце.

Об этом слова Ольги Александровны Леонтьевой о разбившемся хрустале. Но верны и последние слова ее очерка – живы и дух Валдайского стационара, и дела. Их продолжают соратники, друзья. В нашем Институте трудится Петр Михайлович – сын Михаила Васильевича Глазова.