В. П. Чичагов Экспедиции в жизни Ю. А. Мещерякова

О Ю. А. Мещерякове – выдающемся ученом – подробно рассказано в книге «Юрий Александрович Мещеряков. Воспоминания, научные статьи», подготовленгной в 2002 г. в Институте географии РАН. Составителями книги были Людмила Евгеньевна Сетунская – его соратница, единомышленница, супруга и автор этих строк. При прочтении этой книги создается образ ученого академического типа в лучшем смысле этого слова. А ведь Ю. А. Мещеряков был и увлеченным, результативным полевым исследователем. Мне хочется вспомнить о присущем Мещерякову отношении к полевым работам и о роли экспедиций в становлении его как ученого. Об этом никто не писал. Между тем в экспедициях сложился его характер, экспедиции помогли ему оценить роль полевых исследований в геоморфологии, питали его концепции.

Юрий Александрович, следуя лучшим традициям отечественных ученых, отдавал себе отчет в том, что научная деятельность каждого геоморфолога начинается со сбора собственных материалов в ходе полевых, экспедиционных исследований. И он всячески способствовал поездкам своих сотрудников в поле. В ту пору – во второй половине XX в. мы все, от академика до лаборанта, принимали активное и постоянное участие в работах разных (их было множество!) научных и производственных, региональных и общесоюзных экспедиций. Среди последних заметно выделялись идеально оснащенные и оплачиваемые экспедиции сталинского плана преобразования природы и мощные многолетние комплексные экспедиции Совета по изучению производительных сил АН СССР, работавшие по крупным регионам страны. Весьма полезными и привлекательными были для нас геолого-съемочные экспедиции Всесоюзного аэрогеологического треста Министерства геологии СССР, действовавшие в особо труднодоступных районах. В них многие из нас узнали почем фунт лиха! Полевые сезоны были продолжительными – длились от 3–4 месяцев до полугода, и работа в них была для всех нас делом естественным, привычным, неотъемлемо входила в образ жизни. Мы выросли на работе в больших экспедициях. И до сих пор порой в кругу старых друзей вспоминается, как в 53-м или 54-м году чужая, нежданная «Каталина» – американский гидросамолет, широко использовавшийся тогда в Сибири и на Севере, – неожиданно подобрала тебя с твоими ребятами с дальнего озера в таежной глуши в конце сентября. А то пробиваться бы по свежему снегу в мороз не одну неделю! Все это Юрий Александрович хорошо знал на собственном опыте, как, следовательно, знал и цену новому фактическому материалу.

Полевой ужин.

Начинал он свою экспедиционную жизнь в 1946 г. – первом голодном послевоенном году – в экспедиции С. В. Обручева в труднодоступном районе Восточного Саяна, в бассейне р. Хамсары, в долине Бедыя, или Беды-Хема. Тогда северо-восточный угол Тувы перестал посещаться кочующими тувинцами и был для нас настоящей terra incognita. До жилья далеко. Транспорт: кони по тропам и салик – короткий плот – по рекам. И все. Могу это подтвердить, так как по воле Провидения – бывают же поразительные совпадения! – в 1954 г. я в составе Тувинской экспедиции № 6 упоминавшегося Аэрогеологического треста работал на государственной геологической 1:200 000-ой съемке в тех местах, повторяя отдельные маршруты Ю.А. в долине того-же Беды-Хема. И так же, как он, выходил из района работ по снегу.

Юрий Александрович ценил экспедиционный труд и постоянно проявлял неподдельный интерес к возвращавшимся с поля коллегам. Обычно бывало это так…. На следующее утро после возвращения в Москву из экспедиции, отмытый, бритый и отглаженный – как новенький! – появляешься на Старомонетном 29, в ИГАНе. На втором этаже у стенгазеты нос к носу сталкиваешься с Юрием Александровичем. Радостно и чуть застенчиво улыбаясь, он берет тебя под руку, ведет в зал и усаживает рядом с собой. Начинается самое интересное. Внимательно, не перебивая, выслушав тебя, он начинает спрашивать. Всегда была очень приятна его реакция на сказанное тобой и удивительно располагающее к откровениям поведение во время разговора. Подкупало внимание, уважительное отношение к тебе – молодому человеку. Твои рассказы кончались, и инициатива переходила к нему.

Интересовало Юрия Александровича буквально все: от фрагментов древних поверхностей выравнивания со скальными останцами, их деформаций и возраста до особенностей проявления разломной тектоники, происхождения ущелий, связи молодого вулканизма с формированием плейстоценовых террас и проч., и проч. Уже тогда, задолго до внедрения концепции тектоники плит, он интересовался соотношением вертикальной и горизонтальной составляющих тектонических нарушений; особенно часто задавал вопросы о право– и левосторонних сдвигах и надежности их распознавания, о результатах дешифрирования морфоструктур на аэрофотоснимках и о многом другом.

На выставке новой литературы. Ю. А. Мещеряков и Д. С. Асоян.

От обсуждения конкретных полевых объектов разговор незаметно переходил в область общих, теоретических вопросов, таких, как дрейф континентов, лестница поверхностей выравнивания Африки и педименты в трудах Л. С. Кинга, проблемы корреляции террас и поверхностей выравнивания побережий вокруг Атлантики; тематика нового французского геоморфологического журнала; содержание сборника избранных работ А. Болига на русском языке; не совсем объективная критика американскими учеными основных положений географического цикла своего великого соотечественника, одного из основоположников современной геоморфологии – В. М. Дэвиса; новые результаты и перспективы развития геоморфологии в странах Восточной Европы – вот только часть затрагивавшихся им вопросов. Вынашивались планы объединения советских геоморфологов в Межведомственную Геоморфологическую комиссию и создания Международной геоморфологической организации – своеобразного братства геоморфологов, наконец, создания академического журнала «Геоморфология». И ведь все это сбылось! Правда, кроме одного. Вслед за созданным в 1970 г. при решающей роли Ю.А. нашим геоморфологическим журналом, Ю.А. планировал создать международный геоморфологический журнал. После кончины Ю.А. мы утратили инициативу, европейские геоморфологи перехватили ее и он под тем же названием, что и наш, был создан и успешно издается (уже 119 выпусков) на английском языке в Голландии.

Вспоминается радость общения с Юрием Александровичем во время послеэкспедиционных встреч, типа описанной выше. На протяжении многих последующих лет многие из нас с большой теплотой вспоминали эти неформальные дружеские беседы, нам не хватало Юрия Александровича с его живым интересом, с желанием помочь. Не хватало его мягкой, застенчивой улыбки и дружеского расположения. Не хватало общения с ним, в результате которого появлялось ощущение твоей нужности, полезности и востребованности полученных тобой результатов. Наконец, при общении с ним крепла гордость за геоморфологию – замечательную науку, которой он и все мы, геоморфологи Института географии РАН, посвятили свою жизнь.

Экспедиционная закваска и экспедиционный менталитет сослужили Юрию Александровичу добрую службу в его активной, многосторонней научной деятельности.

Юрий Александрович ушел от нас молодым и его молодой образ сохранился в наших воспоминаниях, в наших сердцах. Он быстро шел вверх по служебной лестнице, в сжатые сроки стал выдающимся геоморфологом, получил заслуженное признание в нашей стране и в зарубежном мире. Мудра формула – Verba volant, scripta manent – слова улетают, написанное остается! И потомки будут судить о Юрии Александровиче Мещерякове и его вкладе в науку по его трудам, по его монографиям. Сказанное выше это иллюстрация к одной из черт ученого – он очень любил и ценил экспедиции.