А. Л. Кренке (старший) Станция на Земле Франца-Иосифа

В Институт географии я поступил в декабре 1956 г. для участия в гляциологической экспедиции Международного геофизического года (МГГ). Это случилось через тридцать месяцев после окончания кафедры гидрологии суши в МГУ и двух с половиной лет работы на Научно-исследовательской биологической станции «Борок» на Рыбинском водохранилище, где директором был Иван Дмитриевич Папанин. Эта работа заслуживает отдельного рассказа, но именно она толкнула меня на участие в полярной экспедиции. Я просился у Папанина в Антарктиду, но он сказал: «Ты мне здесь нужен».

На Землю Франца-Иосифа (ЗФИ) мне предложил поехать родственник моей тогдашней соседки в Москве Григорий Александрович Авсюк – основатель гляциологической станции на Тянь-Шане, затем зам. директора по науке ИГАНа и глава Секции гляциологии Междуведомственного геофизического комитета по МГГ.

Оказалось, что к этой экспедиции готовились ещё два моих сокурсника – В. Л. Суходровский (в качестве начальника) и М. Г. Гросвальд (геоморфолог и гляциолог) – оба из поколения участников войны. Нас собиралось всего 12 человек, в том числе 4 женщины – жена начальника, географ Нина Разумейко, ответственная за измерения температуры льда, Люба Воронина – техник-метеоролог, Татьяна Псарёва – геолог с задачей изучения петрографии льда и Нина Базанова – коллектор, жена очень важного для экспедиции бурового инженера Льва Базанова, вёзшего с собой буровой станок. Заместителем начальника был картограф и геодезист Олег Виноградов. Я отвечал за гидрометеорологию и баланс массы ледников вместе с Вячеславом Маркиным, ответственным в первую очередь за тепловой баланс. С нами были буровой мастер Иван Пархоменко, механик Вячеслав Толмачёв, коллектор геолог Анатолий Зимников и повар из «Праги» Александр Карасёв.

Полгода заняла подготовка в Москве – обучение гляциологии, чтение литературы и сбор снаряжения. Например, я ездил в Волгоград за трактором, где потратил две недели на переговоры с заводом.

Земля Франца-Иосифа – самый северный архипелаг в российской Арктике, расположен в ее западной части, ограничивая с севера Баренцево море. Его 191 остров (теперь после полного стаивания ледникового купола Перламутровый их стало 190) располагается между 79°46? и 81°52? с.ш. Площадь архипелага в 1952 г. была равна, согласно аэрофотосъемке, 16134 кв. км, из которых 13735 кв. км (85 %) составляли ледники. Наибольшую часть занимают ледниковые купола – отдельные или связанные ледяными же перевалами – и питаемые ими выводные ледники, выработавшие относительно глубокие долины и спускающиеся в море, где находятся наплаву и продуцируют айсберги. Кроме того, имеются маленькие присклоновые ледники, доходящие и не доходящие до моря. Самые крупные острова и ледники находятся на востоке и западе архипелага. Средняя часть, где находится острова Гукера, Хейса, Рудольфа раздроблена проливами – трогами древнего оледенения. Ледники подстилаются базальтовыми плато, излившимися на подстилающие их песчаники и известняки. Участки этих плато выходят на поверхность обычно у северо-западных берегов. Есть и довольно крупные равнины, поросшие мхом и лишайниками на островах Греэм-Бэлл и Земле Александры. Сквозь базальтовые плато и лёд выступает несколько базальтовых же скал, бывших жерл вулканов, например, скала Рубини на острове Гукера. Они заселены птичьими базарами – люриками, кайрами, чистиками, чайками и другими птицами. На островах селятся белые медведи, охотящиеся в море за тюленями. Мясом одного из их мы питались целую зиму. Кажется, тогда это не было запретной охотой.

Институт отправлял три экспедиции – кроме ЗФИ ещё на Новую Землю и Полярный Урал. Их сборами руководил Петр Огановский, вложивший в это дело колоссальный труд. Мы оставляли дом на два года. За две недели до отъезда у меня родился сын, и согласие жены на мою поездку требовало большего героизма и усилий, чем от меня на саму зимовку.

Базой экспедиции должна была быть полярная станция Бухта Тихая на острове Гукера, где в 1913–1914 гг. зимовала пытавшаяся дойти до Северного Полюса экспедиция Г. Я. Седова, а во время Второго международного полярного года экспедиция по руководством И. Д. Папанина. На том же острове работала экспедиция ААНИИ. Она построила там дом из бревен. Но прекратила работу с утратой интереса к околополюсным аэродромам с появлением межконтинентальных ракет. Ее материалы были затем рассекречены. Благодаря вкладу проф. П. А. Шумского, создавшего, в частности, теорию зон льдообразования на основе открытия механизма питания купола Чюрлениса «наложенным» вторично после лета замерзшим льдом, мы располагали ценнейшими научными архивами, широко нами использованными.

Из Архангельска мы отплыли 21 июля 1957 г. на пароходе «Немирович-Данченко». Из-за рождения сына я не участвовал в погрузке, но уже в пути читал лекции команде судна по истории исследований архипелага, задачах экспедиции и гляциологии. Надо сказать, что интерес был большой.

А. Н. Кренке. Рисунок А. Д. Арманда 1989 г.

Уже через несколько дней появились плавучие льды и даже однажды видели на них белого медведя. Из-за льдов мы не доплыли 12 миль до берегов островов и ждали помощи ледокола. Он подошел 28 июля и мы высадились вначале на остров Хейса, где с 1956 г. работала гидрографическая экспедиция, включившаяся в МГГ. Мы помогали в ее разгрузке и обследовали остров с небольшим ледниковым куполом, где М. Г. Гросвальд по свежим моренам сразу определил, что ледник быстро сокращается. Ведь купол едва достигал высоты летней границы питания – снеговой линии. Мы заметили точно положение края. Вдоль прежних краев тоже тянулись морены и между ними текли ручьи, измерив расходы в которых мы оценили абляцию.

Шестнадцатого августа, покружив во льдах, «Немирович-Данченко» вошел в Бухту Тихую. Разгружались мы в ангаре, приготовленном во время МПГ-2 для цеппелина. При разгрузке камень порвал гусеницу у добытого мною трактора. Это означало, что мы не сможем до следующего лета поднять бревна и строить новый дом. Дом ААНИИ внутри сугроба залило талой водой почти под крышу, решили его откапывать – точнее постепенно вырубать. На помощь с Хейса нам прислали на несколько месяцев ездовых собак с каюром.

Все-таки до первого сентября мы вырубили место для четверых. Мы с Любой Ворониной начали метео– и снегомерные наблюдения, Олег Виноградов и Таня Псарева, пока не стемнело зимней ночью расставляли геодезические вехи и засекали их положение. В доме поставили печь. Встречали медведей и однажды в люке на крыше белые унты Олега я чуть не принял за медвежью лапу и чуть не выстрелил – хорошо, что «чуть».

Лекция для команды судна.

Берег бухты Тихой.

Постепенно дом освобождался и туда приходило больше народу. Копали глубокий шурф для изучения петрографии льда. Наверх подняли буровой станок и отобрали керн до ложа на глубине 150 м. Склады и баню строили из снежных кирпичей, поставили в таком же доме дизельный генератор. Зимней ночью обходили вехи, смотрели дома кино, читали телеграммы из Москвы.

С приходом света работы стало больше. Внизу, у конца ледника Седова, М. Г. Гросвальд и Толя Зимников выстроили себе домик из досок, организовав там вторую метеостанцию. Время от времени рыли шурфы. Со светом начались маршруты. В зоне абляции вели съемку структуры льда, в том числе в обрывах. Самый интересный маршрут был на соседний Купол Джексона, сложенный фирном и поэтому более теплый, так как талая вода замерзала в фирне. Работали мы там вчетвером с Маркиным, Базановым и Виноградовым. Прорыли шурф на 15 метров и предсказали таяние на ложе. Наша статья о куполе Джексона появилась уже в 1961 г. на английском языке и получила широкий отклик.

Вторым летом к нам наверх поднялся новый трактор. Выстроили еще два дома из бревен – один для семей Суходровских и Базановых. Другой для дам – Ворониной и Псаревой. Жить стало свободнее – реже спускались в Тихую, больше времени оставалось для работ у краев и за пределами ледников. Новыми были карты структуры ледников, которые делал М. Г. Гросвальд. Ну, а на следующее лето нас через Диксон доставили в Москву. Началась обработка данных. Мы выпустили 10 томов первичных материалов и монографию «Оледенение Земли Франца-Иосифа».

Злополучный трактор.

База экспедиции со стороны метеоплощадки.

Острова вновь привлекли внимание гляциологов в начале 2000 гг. в связи с газово-нефтяной лихорадкой на шельфе и спорах о его разделе между странами. А. Ф. Глазовский и Ю. Я. Мачерет организовали обработку космических снимков 2001 г. и радиолокационных данных толщины 26 куполов в 1994 и 2004 гг. (Оледенение Северной и Центральной Евразии в современную эпоху. М.: Наука, 2007. 481 с. Коллектив авторов под ред. В. М. Котлякова). Оказалось, что за счет таяния ледников площадь оледенения и, следовательно, изучаемого архипелага сократилась за 50 лет на 375 кв. км. Максимальная толщина льда была зафиксиована на о. Грэем-Белл и оказалось равной 450 м. Объем льда по новой оценке сократился на 5 куб. км, что примерно вдвое превышало нашу оценку сокращения на основании данных о скорости движения выводных ледников. По словам Андрея Глазовского, работающего сейчас в Баренцовом море, в том числе в связи с айсберговой угрозой Штокмановскому месторождению, наши материалы оказались очень полезными для практики, так же, как и материалы Новоземельской экспедиции. Важным оказался наш вывод о росте ледников и интенсивности их питания на юго-востоке архипелага, в противоположность Новой Земле, находящейся по другую сторону арктического фронта.

Земля Франца-Иосифа, открытая австрийской экспедицией только в 1874 г., исследовалась полярниками многих стран, что отражено в ее географической номенклатуре. Об истории ее исследования можно прочитать, например, в книге В. А. Маркина «В стране ледяных куполов» (АН СССР, 1963, 162 с)., где написано и о нашей экспедиции.