Чернобыль
Чернобыль
Мы постоянно созванивались с Ирой, и я зачастил к ней в командировки. В Житомире должен был летом состояться первый Всесоюзный симпозиум по маховичным накопителям энергии, и меня избрали в Оргкомитет. Надо сказать, что необычайно вовремя.
Заседал Оргкомитет, преимущественно, в Киеве, и я по делу и не очень ездил туда. Жил я у моего друга Юры, который на это время уходил к другу. Таким образом, у нас с Ирой была в распоряжении квартира. Муж ее был еще в армии, и мы чувствовали себя раскованно. Облазили весь Киев — побывали во Владимирской церкви, Софийском соборе, Кирилловской церкви, Киево-Печерской лавре. Часто ходили в Ботанический сад — не тот маленький, что в центре, а в большой — выше Выдубицкого монастыря. Нравилось нам бывать в Зоопарке. Запомнилась грациозная красавица-кошка на длинных ногах — сервал, не удостаивавшая нас даже взглядом. И пернатые соседи — огромный черный ворон и орел-бородач. Глупый орел с красными от гнева глазами кидался на сетку к ворону, а тот спокойно и ловко вырывал клювом через сетку у орла по перышку и складывал кучкой у себя в клетке.
Но особенно любимым местом для нас был, конечно же, Гидропарк. Мы переходили через Венецианскую протоку, спускались направо и оказывались в царстве самодельных тренажеров. Сотни тренажеров занимали площадь около полугектара, и почти все это соорудил своими руками и за свои средства хрупкий молодой человек, носящий знаменитую фамилию — Кук. Не знаю, был ли он потомком великого мореплавателя, но дело сделал грандиозное. Удивительное состояло в том, что сам Кук не пользовался этими тренажерами, только регулярно ремонтировал их. Для меня его поступок так и остался загадкой — я бы на такое не решился.
Кук занял своими тренажерами очень удобное место, а коммерсанты-шашлычники попытались вытеснить оттуда тренажеры, как не имеющие права на существование. Землю-то под них никто не выделял! Но на этих тренажерах «работали» не самые слабые люди Киева, а тяжелых палок и арматурин вокруг было предостаточно! Шашлычникам пришлось отступить, и после ремонта своих палаток, перейти на бюрократический метод борьбы.
Как раз в это время я написал в один из центральных журналов крупную статью «Земля Кука» и отослал экзепляр этого журнала в киевский исполком, который занимался тяжбой. И вскоре, к сожалению уже без Володи Соловьева, мы сняли передачу «Это вы можете!», целиком посвященную «Земле Кука». Ира «случайно» попала тогда в объектив телекамеры: красивая девушка на качелях, на которой надолго остановился тогда «взгляд» телекамеры — это она.
После эфира передачи, имевшей в Киеве большой резонанс, шашлычники сникли и нашли себе другое место. Меня же особенно «зауважали» завсегдатаи спортгородка, конечно же, и сам Кук.
Но как все меняется! Когда Украина получила независимость, я не воспринял этого всерьез, и первым же летом приехал снова в Киев. Надпись «Слава КПСС!» которая была выполнена масляной краской на бетонной стене спортгородка была заменена на «Слава Киеву!». Я порадовался этому, и стал, как ни в чем не бывало, тренироваться. Но заметил изменения в отношениях старых товарищей — они неохотно отвечали мне по-русски, стали называть на «вы».
Поразил меня и Кук — завидев его, я бросился к нему, как к другу, но в ответ было лишь официальное рукопожатие. Не придав этому значения, я по-дружески угостил его бананом. Юрий Васильевич Кук принял банан и поблагодарил. Но, закончив тренировку и вновь подойдя к будке, где обитал Кук, я уже не нашел его там. А банан мой лежал на скамейке у будки. Не принял угощения от «москаля»!
В спортгородке каждое лето устраивали соревнования среди посетителей, и я постоянно участвовал в них. Но судейская «коллегия» теперь отказалась допустить меня к ним — дескать, соревнования не имеют статус международных! Я чуть не онемел от возмущения, но потом голос вернулся ко мне, и я высказал «судьям» все, что я о них думал. А подконец вспомнил шашлычников и нашу борьбу с ними. Допустили таки!
Я показал первый результат — иного для мастера спорта и быть не могло. Мне выдали, как положено, гвоздичку и бутылку «горилки», а в грамоте вместо «I место» написали «III место». Первые два места присудили местным. Я чуть в драку не полез, но мне пообещали аннулировать не только результат, но и бутылку. На это я не согласился, а, отойдя в сторону, ножичком аккуратно подтер на грамоте цифру III, сделав из нее I. Уходя из спортгородка, и уже выпив бутылку, чтобы ее нельзя было «аннулировать», я показал «судьям» мою грамоту в новом исполнении и поучительно сказал:
— То-то же!
Это было мое последнее посещение спортгородка, да и Киева тоже. Еще не хватало, чтобы меня там называли иностранцем или визу потребовали! Но вернемся на несколько лет назад.
Итак, летом 1985 года я приехал в отпуск в Киев. Месяц побыл с Тамарой, а когда ее отпуск кончился, проводил ее на поезд и остался один. Сказал, что хочу потренироваться в спортгородке и тому подобное. Конечно, Тамара знала про Иру, но дипломатично не вспомнила ее.
В начале августа был день рождения Иры. Мы задумали отметить его необычно — посреди Днепра. Накануне, купаясь в Днепре возле метромоста, мы обнаружили большой островок отмели, где можно было стоять по пояс в воде. И мы решили, на удивление купальщикам и удильщикам на берегу, доплыть до этой отмели, и, поставив выпивку и закуску на надувной матрас, отметить там день рождения.
Сказано — сделано. Назавтра мы принесли с собой надувной матрас, надули его на берегу, и, на всякий случай, привязали к нему шнурками бутылки за горлышки. Потом положили на него закуску, одежду и поплыли к отмели, координаты которой хорошо запомнили. Но на островок и намека не было. Зря я нырял — дна так и не удалось нащупать. Течением нас стало сносить к мосту, опрокинуло матрас. Одежда и закуска оказались в воде. Хорошо, что бутылки были привязаны. Похватав мокрую одежду, Ира поплыла к берегу, а я — за ней с матрасом и бутылками. За нами внимательно наблюдали с берега купальщики и удильщики.
— А мы думали, вы собрались поплыть на Подол! — разочарованно сообщили они нам, когда мы в растрепанных чувствах выбрались на берег. Оказывается, наблюдатели хорошо знали, что такие отмели периодически намываются и тут же сносятся быстрым Днепром снова. Но мы-то с ними не посоветовались!
Мы развесили сушить одежду, документы и деньги на ветки деревьев, я сбегал за закуской в ближайшую палатку, и мы все-таки отметили день рождения Иры. А когда одежда и деньги подсохли, мы «доотметили» праздник в ресторане «Млын» («Мельница»), что через Венецианскую протоку от спортгородка. Матрас, конечно же, сдули и положили в сумку.
А окончательно «доотмечали» событие уже дома у Юры. Ире тогда исполнилось 22 года, мне же было 45. Я был старше нее более, чем в 2 раза! Сейчас эта разница примерно только в полтора раза, и с годами она все убывает. Время работает на мужчин!
А в середине августа мы с Ирой отправились на Киевское водохранилище в турбазу близ поселка Дымер. Там уже отдыхал Юра, и он зарезервировал для нас домик. С нами поехали наши общие с Юрой друзья, имевшие катер. Они путешествовали по водохранилищу, останавливаясь, то тут, то там — где понравится.
Как-то я решил прокатиться по новым местам с ними на их катере. Ира побоялась ехать в незнакомые места и осталась купаться на пляже. К вечеру я обещал приехать. Друзья забрали меня и мы «пошли» на катере в район города Чернобыля, в залив, где в водохранилище впадают две реки — Уж и Припять. Говорили, что из-за атомной электростанции в этом заливе вода теплее, чем везде.
Обратно я решил возвращаться своим ходом, попрощался с друзьями и отправился гулять самостоятельно, осматривая красивые места. Перед обратной дорогой я решил искупаться. Сложил и спрятал одежду под приметным деревом, завалив ее сверху листьями лопуха для конспирации, и, полностью раздевшись, пошел купаться. Вокруг не было ни души, и я мог позволить себе такую вольность. Второго такого приятного купания мне трудно припомнить. Я, кажется, ощутил тепло Чернобыльского атома. Вода, действительно, была под тридцать градусов. Слева в залив уходило огромное негреющее красное солнце, спокойная красота берегов буквально усыпляла меня. Пролежав на спине около получаса, я понял, что меня слегка отнесло течением, которого я раньше не замечал. Я перевернулся, отыскал глазами мое «приметное» дерево и вскоре подплыл к нему. Но… лопухов под ним не оказалось, как и моей одежды. Лопухом оказался я сам: теперь, в положении голого инженера Щукина, мне предстояло отыскать «приметное» дерево среди сотен других таких же. И я побрел по пояс в воде (по вполне понятной причине!) вдоль берега.
Быстро темнело. Я понял, что разыскать мои лопухи сегодня уже не смогу. Стало холодать. Лежать на сырой земле в голом виде — опасно и стыдно. Плыть всю ночь по заливу — тоже опасно. Оставалось, как и инженеру Щукину, одно — пропадать, но пропадать я решил все-таки там, где потеплее. Вскоре я отыскал небольшую копну сена, зарылся в нее и заснул…
И снился мне ужасный сон. Будто я нахожусь в долине реки после наводнения. Вокруг грязь, я бреду весь голый в этой грязи по колено. А вокруг разбросаны трупы животных — кошек, собак, и даже людей, видимо, утонувших при потопе. Я еле вытаскиваю ноги, меня засасывает тина, вот я провалился по бедра и понимаю, что уже не выберусь…
Я с криком проснулся. Над горизонтом медленно вставало опять же красное негреющее солнце, как мне показалось, с той же стороны, что и заходило вчера. Поняв, что совершенно заблудился, я выбрался к воде и, пугаясь каждого звука, стал обходить одно дерево за другим. А вот и мои лопухи — они действительно были на виду, и дерево — самое высокое, как я только этого вчера не заметил! Быстро одевшись, я с каким-то неприятным осадком покинул место моего чернобыльского ночлега. Выйдя на дорогу, я сел на автобус и добрался до Дымера, а там и до турбазы, куда прибыл еще до полудня.
Ира и Юра, не дождавшись меня вечером, чуть не забили тревогу. Но так как и друзья, с которыми я уехал, тоже где-то заночевали, то искать меня пока не начинали.
Рассказал друзьям про свое приключение и про сон. Юра не придал этому сну значения, а Иру он испугал. Она пояснила, что хождение по грязи, а тем более трупы во сне — это предвестие печальных событий.
Так оно и оказалось, только семью месяцами позже. Не дай Бог находиться на том месте, где я видел сон, через эти семь месяцев! 26 апреля 1986 года произошла Чернобыльская трагедия, и невестка Юры с его внуком провела лето у нас с Тамарой в Москве. В Москве же у своих знакомых остановилась и Ира. Кто мог, тот уехал из Киева, чтобы переждать это опасное лето. Мы с Ирой продолжали встречаться в Москве, конечно же, только днем. Выручал, как всегда, Моня. Про то, что Ира в Москве я Тамаре не сказал, чтобы не нервировать ее.