94

94

Все эти годы мы как бы вновь возвращались в своё детство. Начали учиться с первого класса. Регулярно посещали созданную при «Русском клубе» школу, которая не прекратила своего существования и после его развала. Здесь ещё какое-то время работала Kathy Krotty - учительница от Бога и прекрасной души человек. Никогда не забуду её невероятное терпение в стремлении помочь нам «разговориться» по-английски. Она могла повторять трудную тему по десять раз, «разжёвывать» каждое слово, лишь бы мы что-то освоили и запомнили. На её уроках был образцовый порядок. Все её внимательно слушали и очень старались.

Со времени ликвидации «Русского клуба» нам стало недоставать возможности общения. И не только по-английски. Школа в какой то мере возмещала этот дефицит. Большинство студентов отличались высоким уровнем культуры. Среди нас были инженеры и врачи, юристы и педагоги. Некоторые имели учёные степени и почётные звания. Между нами завязались неформальные, дружеские отношения, формировался нужный круг общения. За этим, почти так же как за английским, приходили мы сюда. В общем в школу мы ходили с удовольствием.

Титанический труд и старания Kathy принесли определённые результаты. Мы научились читать и даже, худо ли - хорошо ли писать под её диктовку. Овладели всеми формами глагола и почти безошибочно стали пользоваться каверзными английскими предлогами. Единственное, что никак не удавалось - отважиться заговорить по-английски.

Любимая учительница сочувствовала нам и очень старалась в этом помочь, понимала психологическое состояние своих пожилых учеников, отличавшихся высоким уровнем образования, но плохо воспринимавших незнакомые слова чужой для них речи. Она устраивала в классе диспуты на актуальные темы: как снять квартиру, как разговаривать с лендлордом, как заказать что-то по телефону, как объясниться с врачом. Мы получали обширную житейскую информацию, пытались беседовать на бытовую тематику, но язык «брался» очень туго.

Со временем на её уроках нам стало казаться, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Мы стали в той или иной мере объясняться по-английски, начали понимать сугубо американский юмор, как-то воспринимать американскую идиому, к месту употреблять нужное слово.

Kathy добивалась, чтобы мы научились думать по-английски, а не пытались буквально переводить с русского прежде чем что-нибудь сказать. При ней мы уже кое-что говорили, рассказывали и даже спрашивали. А это ведь особое искусство -задавать вопросы по-английски.

Может быть чудо-учительница в конце концов и заставила бы нас заговорить, если бы её не свалила коварная и неизлечимая болезнь. Она надолго слегла в больницу и всё реже возвращалась к своей любимой работе. Теперь уже мы сочувствовали Kathy, сопереживали её беде, пытались чем-то помочь. Навещали её в больнице. Мы с Женей нередко бывали у неё дома. Она была очень благодарна нам и радовалась тому, что некоторые её ученики могли с ней общаться по-английски.

Врачи сделали всё что могли, но только на какое-то время продлили ей жизнь. Даже американская медицина здесь была бессильна.

С уходом Kathy школа для нас потеряла прежнюю прелесть. Мы ещё какое-то время посещали её, пока там работала молодая и очень способная учительница Shelly. Она прилагала невероятные усилия для увеличения нашего словарного запаса. Добрая половина каждого урока отводилась ею для зазубривания новых слов. Результаты казались ощутимыми и мы ей были очень благодарны. Может быть с ней мы когда-нибудь и достигли бы заметных успехов, но вскоре класс пополнился молодыми студентами из стран Юго-Восточной Азии. Они почти свободно разговаривали по-английски, но плохо писали, читали и совсем не знали грамматики. Школа им нужна была для подготовки к поступлению в колледж или на работу. Нам стало как-то неуютно на уроках.

Была у нас ещё пожилая учительница Сильвия. Она давно вышла на пенсию, но без работы не представляла себе жизни. Школа для неё была не только службой, но и любимым хобби. На урок приходила, как на праздник. Всегда в свежем наряде, весёлая и жизнерадостная. К занятиям готовилась тщательно и от души старалась передать нам максимум полезной информации. Сильвия вела у нас грамматику и в том, что мы неплохо освоили глаголы и предлоги бесспорно есть и её заслуга. Но разговорной речи мы у неё научиться не могли.

Когда с начала учебного года от нас ушла Shelly (ей предложили престижную работу), заметная часть пожилых студентов, в том числе и мы с Анечкой, оставили школу. В уроках мы не видели смысла, так как они более не повышали уровня знаний, а главное - не прибавляли опыта разговорной речи.

Нельзя сказать, что пятилетнее школьное образование принесло нам мало пользы. Мы многому научились. Хоть и со словарём, но читаем, хоть и с ошибками, но пишем, хоть и с трудом, но понимаем. Обходимся без посторонней помощи в быту и в магазинах, у врача и у лендлорда, смотрим телевизор и слушаем радио. Чего мы

так и не смогли постичь это возможности свободно общаться на языке страны, ставшей нашей новой родиной. Не думаю, что этому мы теперь уже когда-нибудь научимся. Скорее всего это непостижимо в нашем возрасте.